Агония (СИ)

— Черт подери! Патрик Коэн — настоящий патриот. Я не сделал для Америки и десятой доли того, что сделал он, — Локарт заговорил первым. — И если такие люди бегут, что нам остается?

— Коэн предатель, — вынес суровый приговор директор ЦРУ.

— А может, нам стоило держать его в курсе? Может, это именно он чувствует себя преданным? Он ключевая фигура в администрации и отвечает за национальную безопасность так же, как и мы, — в тон собеседнику сказал министр обороны.

— Да, отвечает. Но в рамках своей компетенции. И хватит об этом. Произошло то, что произошло. Коэн дезертировал. Теперь он враг, представляющий серьезную опасность для всех нас.

— Откуда он знает про Киртлэнд? Ведь вся операция была тотально засекречена.

— Не забывай, при МНБ есть свое разведуправление и аналитический центр. Туда до сих пор стекается масса информации. Кроме того, он напрямую курировал всю электронную разведку страны. А то, что он сказал про Киртлэнд — просто блеф, — Хастер с экрана скорчил брезгливую гримасу. — Доказательств у него нет. Все концы подчищены. Теперь дело в руках профессионалов.

— Все равно с Коэном надо быть осторожным. Если на него сейчас выйдут русские или китайцы, мы задолбаемся доказывать им, что мы не верблюды.

— Ну, тут-то, как раз, я с тобой спорить не стану. Тем более, ресурсы у нас сейчас серьезно ограничены. Агентурные сети разваливаются на глазах. Оперативники бегут, кто куда. Я уже поставил задачу нашей станции в Сингапуре отследить его, но, если честно — надежды на них мало. Там сейчас активно работает китайская разведка. За последние несколько месяцев они уже почти подмяли под себя и полицию и правительство. Впрочем, те не сильно сопротивлялись, видя, куда все катиться. Все хотят быть на стороне сильного. Так, что можно считать, что Коэну удалось соскочить. Как это ни обидно.

— Слушай, а может мы перебрали с Киртлэнд? — Локарт попытался поймать ускользающий взгляд директоры ЦРУ. — Тандем нам активно помогает в восстановлении. Все потихоньку разоружаются. Скоро подключится Китай и Европа. Так, глядишь, мир действительно станет безопасней.

— Не начинай, Дуг, — Хастер зло сверкнул глазами с экрана. — Не говори мне, что не хочешь отомстить за разрушенную страну и миллионы американских жизней.

— О какой мести можно говорить пока у них есть «эффект»!

— Эффект — это всего лишь временный фактор в игре, — бросил назидательным тоном директор ЦРУ. — Мы уже запустили фабрики по производству полупроводников на западе страны. Через год мы заменим все чипы на военной технике на безопасные, без китайского дерьма, на котором основан «эффект». Через два заменим все чипы на объектах инфраструктуры. Через три — на всех критических производствах. Нам тогда будет насрать на «эффект». Его влияние на нашу безопасность будет минимально.

— Но люди, гражданское население… — начал неуверенно Локарт.

— Люди потерпят, — оборвал его на полуслове Хастер. — Главное — у нас будет армия. Пусть без ядерного оружия. Но все еще самая сильная и эффективная армия в мире. Она залог нашего процветания в будущем. И нам тогда будет насрать на то, что подумают русские, когда на их территории вырастут ядерные грибы. И нам будет насрать на то, что они сделают потом с Европой. Главное чтобы к нам не лезли. И они не полезут… Потому, что у нас будет армия.

— Твою мать, — выругался министр обороны, понимая, что спорить с Хастером бесполезно.

— Три года, Дуг. Нам нужно продержаться три года. Пока не заменим все чипы, и пока не кончится эта долбанная вулканическая зима. 

Фиджи. Остров Вити-Леву.

Недалеко от города Сигатока.

18 ноября 2034 года

В это утро солнце светило по-особому ярко, и небо, освободившись от мутной дымки, висевшей над океаном последние три года, поражало своей бездонной синевой и каким-то особым величием.

Весна… Наступила настоящая весна. Это было видно по тому, как полной грудью с облегчением вздохнул тропический лес, как, сперва робко приоткрыв бутоны, будто стараясь осторожно выглянуть наружу, чтобы убедиться, что им ничто не угрожает, все разом вырвались из долгой зимней спячки цветы. И утро наполнилось их божественными ароматами, сразу разогнавшими запахи сырости и тлена, исходившие от опавших листьев и рухнувших на землю под гнетом долгой вулканической зимы деревьев.

Совсем недалеко в ожившем кусте, как-то удивленно затрещала цикада, потом еще одна, еще… Тонко и неуверенно пискнула в поредевшей листве мухоловка, ей ответил нестройный хор попугаев. Еще вчера понурый и, казалось, уже проигравший битву холоду тропический лес, спускавшийся от террасы по склону к реке начал оживать.