Агриппина. Младшая сестра Смерти

Хватит вопросов! Я вытаскиваю из кармана озябшую руку и беру свиток. Он невесомый, бумага нежная и свежая на ощупь. Подношу к лицу. Тот же запах роз, что и в подъезде. Значит, послание точно оставили соседи.

Ох, надеюсь, там не список правил: чему, кому и как подчиняться. Мне вспоминается эпизод из «Секретных материалов», любимого сериала Крис, где Малдер и Скалли изображали семейную пару и выводили на чистую воду жителей идеального с виду посёлка.

За спиной визжат шины, и я оборачиваюсь на звук. Девушка, затянутая в кожаные доспехи, спрыгивает с мотоцикла и прёт прямо на меня. Шаг чеканный, но в то же время грациозный – не знаю, как такое возможно. Она будто выскочила прямиком из анимэ – сама тонкая, хлёсткая, а грудь того гляди разорвёт кожанку. Голову мотоциклистки скрывает красный шлем с кошачьими ушами – в жизни не видела ничего более крутого. Не мудрено, что я замираю с раскрытым ртом.

Одну руку в чёрной перчатке незнакомка тянет ко мне, а другой поднимает заслонку на шлеме. Глаза у девушки точно два горячих угля в серебристой золе подводки.

– Дай сюда! – гулко доносится из-под шлема. – Живо!

Приказной тон действует на пай-девочку, живущую внутри меня: хочется подчиниться и протянуть свиток мотоциклистке. Но я не делаю этого. Как там завещал классик? Надо по капле выдавливать из себя раба. Наверное, поэтому я прижимаю ключ-таблетку к выемке, прыгаю за ворота и тяну калитку за собой, чтобы она поскорее закрылась. Щёлк! Если мотоциклистка живёт тут, мне хана. Сейчас откроет, догонит, повалит и забьёт ботинками. Чутьё подсказывает: она может.

Я бегу по тоннелю. Шагов за спиной вроде не слышно, но сердце так бухает, разве тут разберёшь. Оборачиваюсь на ходу. Незнакомка стоит у калитки и смотрит мне вслед, слегка покачивая головой.

А может, свиток – это любовная записка, адресованная ей?

Ха, скорее инструкция, как ограбить банк.

Оглядываюсь снова. Кошачьи уши больше не маячат за воротами. Мотоцикл срывается с места и исчезает из виду.

Я несколько секунд стою на месте, ошарашенная своей то ли глупостью, то ли дерзостью. Свиток нежно лежит в ладони. Не знаю, как объяснить, но стоило мне взять его, и я почувствовала: он – мой. Поняла, что нельзя его отдавать.

Может, питерский воздух толкает людей на странные поступки? Неспроста же его закатывают в банки и продают как сувенир. Одна такая баночка стояла в серванте в доме моей подруги. Давно это было. Тогда со мной ещё дружили. Вернее, делали вид.

Мне не терпится развязать ленту, но я решаю, что лучше подняться в квартиру. В доме слишком много окон, выходящих во двор, а я хочу обойтись без свидетелей. Тем более, начинает накрапывать дождь.

Я влетаю на пятый этаж с прыткостью Пиноккио, ставшего наконец настоящим мальчиком – ноги были деревянными, а теперь очухались и запружинили всеми жилками. Прямо в кедах прохожу в свою комнату, сажусь на лежанку и тяну за розовый атласный хвостик. Свиток раскручивается, но не до конца. Кладу его и распрямляю руками.

Всего одна строчка. Написана каллиграфическим почерком, но с крохотной кляксой в конце. Читаю:

«Твоё первое задание: выпустить сатира Сен-Жермена».

Перечитываю три раза и ощущаю, как в груди растёт разочарование. Не знаю, чего я ждала, но точно не этого. Неприятно, будто заглянула в чужую переписку. Похоже, так оно и есть. Собственные чувства обманули меня: свиток не должен был попасть в мои руки.

Скорее всего, мотоциклистка с друзьями играет в уличный квест и собирает задания, гоняя по городу. Представляю, как она удивилась, когда одну из задачек умыкнула какая-то девка.

Я словно вижу себя глазами мотоциклистки. Вот она, воровка свитков, во всей красе. Ясные круглые лупешки, не замутнённые интеллектом. Курносый нос с вечными конопушками. Торчащие волосёнки, вкривь и вкось постриженные в провинциальной парикмахерской. И огромная потёртая джинсовка, в которой утопают косточки. Жалкое зрелище.

Ну что ж. Девушка в кошачьем шлеме позлится, расскажет обо всём друзьям, они поржут вместе – и всё забудется. Это вообще моя мантра по жизни: не волнуйся, о тебе не будут помнить долго, позубоскалят за спиной и всё уляжется.

Вытащив из пакета мыло, я направляюсь в ванную – благо, Крис включила воду. Потом вставляю наушники, включаю пылесос и прохожусь по всем комнатам. Заканчиваю на коврике у входной двери и наконец разуваюсь, оставаясь в носках с принтом в виде арбузных долек.

Дверь открывается и входит Крис. От неё пахнет вином и шоколадом, в руках коробочка.

– Тирамису, это Грипп. Грипп, это тирамсу, – торжественно произносит мачеха.

Глаза у неё стеклянные. Не думаю, что от выпитого. Скорее, от усталости. Я беру коробку, отношу на кухню, ставлю в холодильник и возвращаюсь. Крис возится с молнией на сапоге.

– Ну как ты тут? – мачеха поднимает взгляд.

– Да вот, – шаркаю ногой по полу, – пропылесосила.

– Супер. Значит, я не зря притащила тебе тортик. Заслужила.

Крис улыбается, но кривовато и вымученно. Я думаю, это из-за молнии – из-за того, что её заело, – но всё оказывается гораздо хуже.

– Родион звонил, – признаётся мачеха.