Агротора. Подаренное пламя (СИ)

— Бабушка-а! — громко позвала она. Вся семья знала, как Галина ненавидит, когда её называют так, но Агния любила дразнить старуху. Это у нас общее — любовь к экстриму, только ищем мы его по-разному.

— Чего орешь? — мрачно спросила Галина, выходя из дома.

Агния широко улыбнулась:

— Привет. Я приехала, ты рада?

Галина молча указала ей на дом. Агния хихикнула и зашла туда, следом за ней Влад, нагруженный чемоданами. Интересно, комфортно ли ему в роли носильщика?

На некоторое время Матвей был предоставлен сам себе, а я направилась за Агнией.

В нашей комнате уже сидела на кровати Маша и крутилась под ногами Эльвира — обе девочки искали внимания Агнии. Та успевала и вещи раскладывать, и рассказывать им о своей жизни в Питере.

— …последняя выставка прошла невероятно успешно, — говорила Агния. — Я популярная художница.

— Круто, — выдохнула Эльвира, наматывая на палец одну из двух косичек. — Я тоже хочу быть художницей.

Агния только улыбнулась, но ничего не сказала. Я знала, что по большей части талант Агнии заключается в том, что она рисует будущее, и эти картины получаются изумительными.

— Ой, — Маша взялась руками за голову. — Я плохо себя чувствую.

Я мигом оказалась рядом и, перебросив её руку через плечо, помогла выйти из комнаты.

— Что именно не так, Маша? — тихо спросила я, краем уха услышав, как Агния отвлекает в комнате Эльвиру. — Что ты чувствуешь?

— Голова, — прошептала девушка. — Такое ощущение, что голову стиснул железный обруч.

Я не сбилась с шага, но в уме запаниковала. Никогда, никогда за все время существования колдунов головной боли не было в числе симптомов. С Машей творится что-то странное.

Я успешно дотащила девушку до подвала и аккуратно положила на кровать. Маша тихонько стонала, прикрыв глаза.

Послушались быстрые шаги по лестнице. Галина зашла в комнату и начала что-то искать на пыльных полках среди трав и банок.

— Где же… где же оно… — бормотала Галина. — А! Нашла!

Галина достала с верхней полки небольшую стеклянную бутылку с полупрозрачной зеленой жидкостью. Она налила немного в стакан и помогла Маше выпить:

— Давай, Мария, пей.

Бледная девушка безропотно выпила все до дна.

— Что это? — с любопытством спросила я.

Галина, казалось, только сейчас заметила мое присутствие.

— Тебе лучше уйти, — заявила Галина, лоб её был озабоченно нахмурен, а губы сурово поджаты. Почему-то мне показалось, что её беспокойство было не из-за Маши, а из-за меня.

Маша взяла мою руку и слабо сжала, прошептав:

— Останься.

— Соня, это не самое приятное зрелище, — недовольно заметила старуха.

— Маша хочет, чтобы я осталась. Значит, я остаюсь, — уперлась я. Мое упрямство неизлечимо. Впрочем, это семейное.

Галина шумно выдохнула. Видно было, что она злится.

— Хорошо, — дернула головой в подобии кивка Галина.

Старуха достала из-под кровати железный таз, и в этот момент Маша застонала и взялась за живот. Девушка свесила голову с кровати, и Галина убрала её волосы. Машу тошнило. Я ничего не могла сделать, кроме как держать её за руку и паниковать про себя.

Галина в это время следила за старинными часами над кроватью. Когда желудок Маши был пуст, старуха протянула ей другой стакан, с дымящейся внутри жидкостью красного цвета. Маша с жадностью выпила все, а затем измождено откинулась на подушки и вздохнула.

— Что это было? — тихо спросила я.

Галина посмотрела на меня и пояснила:

— Машина инициация будет очень трудная. Перед тем, как она получит свой дар, нужно, чтобы её организм был очищен… Иначе все будет так, как и у тебя. А теперь иди, поговори с Агнией о Вишневецких. Со мной она не хочет говорить серьезно.

Я кивнула и вышла. Но поговорить с сестрой не удалось: на улице, за окном, стояли мои родители и два шустрых десятилетних пацана. Забавно, что они появились в тот же час, что и Агния.

Отец как раз открывал входную дверь, пропуская близнецов вперед, когда я их заметила. Близнецы, увидев меня, остановились прямо на пороге. Парни были похожи как две капли воды. Взъерошенные каштановые волосы обрамляли лицо, большие карие глаза синхронно прищурились в подозрении. Даже одежда на них была одинаковая — серые футболки без рукавов и джинсовые шорты.

— Глеб, Степа, вы чего застыли? — мягко упрекнула моя мама, и в этот момент она подняла свои зеленые глаза. При виде меня на лице её расползлась широкая улыбка.

— Теть Аль, а это кто? — спросил один из близнецов.

— Это моя старшая дочь, Соня. Сонечка, это Степан и Глеб.

Не могу сказать, что я не видела маму все восемь лет. Нет, я часто с ней созванивалась, и она даже приезжала несколько раз в Москву. Но я все равно была рада видеть её.

Обойдя близнецов, мама подошла ко мне и крепко обняла. Воздух вокруг тут же наполнился чудесным ароматом дорогих духов.

— Я рада, что ты здесь, — радостно сообщила мама, отчего я не смогла сдержать улыбки.

— Меня тоже радует твое присутствие здесь, — слегка улыбаясь, ровным тоном проговорил отец. А вот с ним, в отличие от мамы, я не общалась — он был категорически против моего отъезда в Москву. Поэтому его улыбка была неожиданна.

— Спасибо, — неуверенно сказала я.