Ай-тере. Белый лев

А слуга уже проводил нас в бальный зал. Казалось, внутри ничего не осталось прежним. Прошлое было стерто, и лишь стены дома помнили все, что в нем происходило.

В зале играла музыка. Эжен на миг замер на пороге, отыскивая глазами хозяев дома. А я их увидел раньше, чем сделал вдох. Хайди стояла рядом с супругом. В последний раз мы встречались в день ее свадьбы пять лет назад. Пять лет… Они изменили ее почти до неузнаваемости. Черты лица стали резче. Раньше, несмотря на жесткий характер, внешне Хайди умела казаться милой и привлекательной, а сейчас лицо будто отражало то, что царило внутри. Оно стало набором резких линий: губы, скулы, глаза. Хайди похудела, стала выглядеть старше. Пять лет назад ей никто бы не дал тридцать один год. Максимум — двадцать пять. А сейчас она будто не старалась скрыть настоящий возраст. И он был ей к лицу, что уж там. Она чуть повернула голову, скользнула взглядом по Эжену и Ариэтт. Кажется, даже не узнала. Неужели ее болезнь — не выдумки? Потом взглянула на меня — и вдруг потеряла сознание.

Джефри отнес ее в кабинет рядом с бальным залом. Мы с Эженом прошли туда же. Я призвал силу, стараясь определить источник болезни, но его не было. Хайди совершенно здорова — это я видел ясно. Редкие темные пятна вокруг головы говорили о переживаниях и напряжении, но и только. Ее мужа удовлетворил такой ответ, и, как только Хайди пришла в себя, Джефри и Эжен покинули комнату, оставив нас вдвоем. Мы смотрели друг на друга и молчали. Я столько раз представлял эту встречу — и теперь не знал, что сказать. В голове царила пустота.

— Здравствуй, Макс. — Хайди первой нашла в себе силы заговорить.

— Здравствуй, — ответил я, присаживаясь рядом на край дивана.

— И никакого «госпожа эо Лайт»? — И Хайди тихо рассмеялась, став похожей на безумную. — Точнее, Морган.

— К чему?

— Действительно. — Она устало убрала выбившиеся из прически пряди со лба. — К чему? Я не знала, что ты вернулся.

— Я приехал в составе посольства Эвассона.

Хайди потерла виски.

— Посольства… То-то мне показалось знакомым лицо посла. Странно, что вы с ним решили вернуться в Тассет.

— Это всего лишь миссия.

— Всего лишь.

Хайди протянула руку и коснулась моей щеки, убирая волосы, закрывавшие побледневший шрам.

— Ты повзрослел, — сказала она. — Изменился.

— Ты тоже.

— Да, и я.

По ее щекам скатились две одинокие слезинки. Я замер, не понимая, чем вызвал слезы, но вряд ли дело было во мне.

— Я рада тебя видеть, Макс. — Хайди заговорила еще тише: — Ты… Ты лучшее, что со мной случалось, правда. И я рада, что мы снова встретились до того, как…

— Что?

— Как Джефри избавится от меня.

Хайди отвернулась. И я почувствовал главное: она сломлена изнутри. Та, что всегда казалась такой сильной, рассыпалась на осколки — не соберешь. Она говорила о супруге и его планах с равнодушием, будто давно с ними смирилась. Как посторонний наблюдатель, а не участник событий.

— Зачем ему от тебя избавляться? — спросил я.

— Мы неприятны друг другу. Пока я полезна для его планов, еще поживу. Как только Джеф поймет, что от меня нет толка, убьет. Но не забивай себе этим голову, не стоит.

Еще две слезинки. Как бы я ни злился на нее, какую бы боль ни носил в груди, мне никогда не хотелось видеть ее слезы. Боги! Да я вообще не представлял, что Хайди умеет плакать!

— Чем я могу помочь?

Она удивленно взглянула на меня и качнула головой:

— Ничем. Мне уже никто не поможет.

— Хайди, я…

— Джефри скоро вернется. Тебе лучше уйти в зал, Макс. И… спасибо.

— За что?

Я уже решительно ничего не понимал.

— За прошлое, — ответила она, отворачиваясь.

Я вдруг почувствовал, что нечем дышать. Вылетел из кабинета, будто за мной гнались. В висках стучало, пульс бился где-то в горле.

— Макс? — перехватила меня Ариэтт. — Макс, что такое?

— Ничего. — Я покачал головой. — Пройдусь немного, хорошо? Не волнуйся, я скоро вернусь.

И сбежал от нее в сад. Здесь было прохладнее, чем в душном зале. И тоже все переменилось. От дизайна, разработанного Диланом, ничего не осталось. Высадили другие растения, другие цветы. Нарушена четкая гармония, которую обычно предпочитал мой друг. Кто бы ни занимался садом в последнее время, ему было далеко до искусства Дилана. Размышления о цветах отвлекали, помогали остудить голову. Возвращали способность мыслить здраво. Эмоции улеглись, и я замер, отыскал взглядом беседку и забился в нее, подальше от чужих глаз. Дышалось уже спокойно, но мне надо было подумать.

Итак, что мне известно об отношениях Джефри и Хайди? По сути, очень мало. Он лишил ее магии и говорит всем, что она больна. При этом физически она здорова, а ментальный план я не смотрел. Возможно, определенная душевная болезнь имеется. Да она и раньше была! Потому что только сумасшедшая могла…