АЯУАСКА, ВОЛШЕБНАЯ ЛИАНА ДЖУНГЛЕЙ : ДЖАТАКА О ЗОЛОТОМ КУВШИНЕ В РЕКЕ

Необычным веер казался из-за того, что был объемным. На нем были такие

большие букли из сплетенных листьев, и все вместе это походило на

симметрично приплюснутый шар. Позже оказалось, что не зря он с первой

же минуты привлек к себе внимание: с ним мне довелось потом

познакомиться - очень близко и в драматических обстоятельствах.

Церемония лечения женщины продолжалась долго, за дверями сгущались

сумерки, а я сидела и ждала, когда он освободится. Временами казалось, что

он так увлекся целительством и настолько глубоко погрузился в свое личное

пространство, что напрочь забыл о моем присутствии. Даже когда он

отходил от женщины и садился передохнуть на низкий табурет неподалеку,

он по-прежнему молчал. Молчание у него получалось какое-то

сосредоточенное и, я бы даже сказала, осмысленное. Может быть, это такой

местный обычай, - думала я, - когда гость и хозяин просто сидят вместе и

молчат? Я где-то про такое читала. Я попыталась вспомнить, где именно, но

был уже конец долгого дня, и ничего не получилось. Но это было неважно.

Важно было то, что комаров было немного, и что кусались они несильно; но

главное же успокоение приносила мысль, что временно никуда не надо было

идти, плыть или лететь, а вместо этого, прибившись к тихому берегу, можно

было сидеть и слушать песни-икарос и просто умиротворенно молчать. Как

это было замечательно! Поэтому я тоже, под стать ему, сидела и хранила

задумчивое молчание. И наблюдала за ним.

А сеанс лечения между тем продолжался. Вилсон периодически вдумчиво

курил сигареты-мапачо, а однажды даже две мапачо одновременно.

Постепенно я стала обращать внимание на некую странность

происходящего. Я смотрела на него, не отрываясь, не пропуская ни одно из

его движений, а он все затягивался и затягивался сигаретой, раз за разом, но

дым при этом почему-то не выпускал, поэтому было непонятно, куда этот

дым девался. Но потом он, видно, достиг все-таки некоего внутреннего

предела, когда дальше вбирать в себя дым уже не представлялось

возможным, и ему пришлось резко выдохнуть. Перед ним появилось

небольшое белое облачко – оно было негустым, в нем виднелись прорехи

утончившегося дыма, словно в коме ваты, который попал в руки к

прядильщице, и она стала раздергивать его по сторонам. Но опять-таки, что

интересно: выдохнуть-то он выдохнул, но только гораздо меньше, чем, по

моим наблюдениям, в себя закачал. Все это как-то странно... я продолжала

наблюдать дальше: появившимся дымом он принялся обмахивать себя:

голову, грудь, плечи. Даже до спины дотянулся - помахал руками сзади,

разгоняя в стороны этот странный беловатый дым.

Закончив свои манипуляции, он, наконец, нарушил молчание и обратился ко

мне — и сразу с пояснением происходящего:

- Вот здесь, – он показал на пространство между горлом и сердцем – здесь у

курандеро собирается белая жидкость. Именно с ее помощью он лечит своих

пациентов.

С этими словами он подошел сзади к своей пациентке - в расслабленной

полудреме она полулежала в кресле – и, словно для того, чтобы

продемонстрировать сказанное, запрокинул голову вверх и издал звук,

напоминающий полоскание горла. Похоже, в это время в горло как раз и

поднялась белая жидкость, про которую он говорил. Только вот что

непонятно: подняться-то она поднялась, но вот когда он опустил голову,

жидкость куда-то исчезла, хотя он ее, вроде бы, и не глотал. А дальше

случилось и вовсе непонятное: выдохнул он ей в макушку один воздух. Не

поверила бы никому, что такое возможно. Но кому же и верить, как не

непосредственному очевидцу событий — особенно если именно им и являешься?

22. ВЕЧЕР В ДЖУНГЛЯХ

Из гостиницы навстречу своей второй церемонии с аяуаской я вышла опять с легким сердцем, что было неудивительно: первая встреча с ней прошла просто замечательно.

В этот раз, так же как и в первый, нас было четверо — сам Вилсон и трое

его местных пациентов. Мы все собрались в назначенное время в

назначенном месте, а потом загрузились в мотокар, и он повез нас за город:

нам нужно было доехать до пятого километра строящейся трассы - дальше

пока дороги не было, но со временем она свяжет спокойный Тамшияку с

неспокойной, но динамично развивающейся Бразилией и, очевидно,

положит конец сельской идиллии, царящей сегодня в этом мирном и

неспешном речном городке.

Водитель мотокара довез нас до пятого километра, и мы высадились как раз

посреди порубленных деревьев и развороченной земли; прошли немного в

сторону от трассы и вошли в сельву — вернее сказать, даже не в сельву, а в

то, что от нее осталось— потому что сначала наша дорога шла через чьи-то

чакры – так здесь называют наделы земли для возделывания

сельхозпродуктов. Владельцы чакр полностью вырубили деревья и

выкорчевали кустарники, а выбритую и оголившуюся землю засадили

разными растениями, из которых моей идентификации поддавались только

резные листья юкки да шипастые кусты ананасов.

Ананасовых кустов было как раз особенно много, и я отметила, что большая

их часть находилась в стадии плодоношения. Я не знаю, видели Вы в жизни,

как вызревает заветный плод ананаса — я раньше такого не видела и