Айболит из Алабамы. Героические будни сельского ветеринара

В рекордно короткий срок я уложил корову на землю, выбрил ей бок, очистил и продезинфицировал операционное поле и сделал местную анестезию. Учитывая количество зрителей, смотревших мне через плечо, самым драматичным моментом — его можно было сравнить с футбольным пенальти — следовало считать выполнение разреза. Я разрезал косые мышцы живота и, чтобы остановить обычное в таких случаях кровотечение, тщательно наложил зажимы. Тем не менее кровь все же сочилась. По моим предположениям, публике пора было начинать волноваться, при таком скоплении народа кому-то обязательно станет «не по себе», кто-то бухнется в обморок. Услышав за спиной шум, я обернулся и бросил взгляд в сторону изгороди.

Ба-бах!!!

Как раз в этот момент Боб Дженкинс, по прозвищу Падучий, лишился чувств от вида крови и навзничь рухнул с верхней жерди забора прямо в заросли шиповника и лаконоса, остальные бросились смотреть, не разбился ли он. Я остался с пациенткой наедине.

Пока все хлопотали над Бобом, я влез обеими руками в полуметровый разрез, отодвинул сальник и наполовину вытащил матку. Она оказалась очень большой и тяжелой, я обложил ее салфетками и подозвал мистера Кента.

— Когда я сделаю разрез вот здесь, на матке, вы сунете туда руки, схватите теленка за задние ноги и осторожно вытащите наружу. Он скользкий, поэтому держите крепко. Когда начнете тянуть, я расширю отверстие, но будьте осторожны, не порвите матку.

Через минуту мы почти извлекли отвратительно пахнущий плод; к этому моменту зрители как раз начали возвращаться на покинутые позиции.

Тут их накрыло зловонием — все бросились по кустам, зажимая рты ладонями и издавая странные гортанные звуки. Со стороны можно было подумать, что публику разогнали слезоточивым газом. Только Боб опять восседал на прежнем месте, радостно ухмыляясь и вытаращив глаза, он стряхивал листья с покрытых ссадинами и царапинами рук, пытаясь сообразить, что же с ним произошло.

Каюсь, у меня есть один недостаток: мне всегда становится смешно, когда здоровенного верзилу вроде Падучего Дженкинса начинает тошнить во время операции. Представьте же себе, как я хохотал в тот день, когда вокруг меня блевали добрых два десятка представителей мужского пола; лица тех, кто пытался проявить стойкость, по цвету не отличались от риса двойной очистки, а один страдалец ползал на коленях в зарослях бурьяна.

Наконец, я начал зашивать матку — по моему лицу градом катились слезы, а тело сотрясалось от смеха, который мне приходилось сдерживать. К тому времени, когда зрители пришли в себя настолько, что смогли вернуться, работа была почти закончена.

Я оказался хозяином положения. Собравшиеся посчитали меня крутым парнем, причем только потому, что мне не потребовалось бежать в кусты.

— Погляди-ка, как он управляется с инструментом, — пересохшими губами пробормотал лесоруб, зачарованно следивший за моими руками, — а теми маленькими серебряными щипчиками он завязывает узлы.

— Этот инструмент называется иглодержателем, а тот, что лежит на полотенце, акушерскими щипцами, — объяснял я, словно выступая перед первокурсниками ветеринарного колледжа.

— Вы научились всему этому в ветеринарной школе? — поинтересовался кто-то.

— Нет, всю премудрость он почерпнул из комиксов про Капитана Марбла! — выпалил Боб. К этому моменту он уже полностью вернулся к сознательной жизни. — Мой дядя Карни Сэм точно так же выучился на таксидермиста.

Все, включая меня, дружно расхохотались.

— Сколько раз вы делали такую операцию, док? — спросил один из самых прытких.

— Неоднократно! — воскликнул я, не вдаваясь в подробности. Кому охота узнать, что кесарево сечение его коровы стало для ветеринара первым опытом.

Наконец веревки были развязаны, пациентка с энтузиазмом вскочила на ноги и попыталась выскочить через открытые ворота, а потом принялась щипать траву возле изгороди. Когда мистер Кент принес ведро воды из ручья, она в одно мгновение выдула все до капли.

— Только посмотрите на нее. Ей уже лучше! — раздались голоса из публики.

Теперь на моей стороне было явное большинство.

— Наверное, ищет местечко, получше, чтобы отбросить копыта, — протянул какой-то скептик, видимо, его не впечатлили мои подвиги.

Пока я мыл инструменты позади моего грузовика, корова уже начала жевать сено, которое мистер Кент принес ей из сарая. Потом он с улыбкой подошел ко мне.

— Док, чековая книжка у меня при себе, поэтому давайте я выпишу вам чек и мы забудем о нашем уговоре.

Шансы коровы значительно повысились, так что хозяин недолго ломал себе голову, прежде чем сообразил очевидное — осенью моя доля составила бы солидную сумму, значительно превышающую сегодняшний гонорар.

— А может, все-таки подождем до осени, ведь тогда мне достанется половина выручки?

— Док, пожалуйста, давайте я заплачу вам сейчас, — буквально взмолился мистер Кент.

— Ладно, вы уверены, что действительно этого хотите?

— Ну да, уверен.