Аид, любимец Судьбы. Книга 2: Судьба на плечах (СИ)

– Хорошо, что ты здесь, – выговорил я. – Гелло приведет Сизифа…

– Что мне делать?

– Что всегда. Просить за обиженного.

Впрочем, обиженный-то в этом случае – Танат, но жена поняла верно.

Этому очень способствовало то, что просить за Убийцу – заведомая нелепость.

Сизиф выглядел все так же – удивительный случай, когда бесплотность не отменяет благообразности. Он был полон героической покорности, которая доступна лишь смертным – да, смиряюсь, но смиряюсь лишь перед Владыками. В глазах – проницательная теплая грусть, на которую покупались боги…

Нужно будет у Аты узнать – не ее ученик?

– Подойди, – тень подплыла поближе, склоняя голову. – Можешь смотреть. Твоя жена не погребла твоего тела. Мы не получаем причитающихся жертв. Или пастбища Эфиры опустели, а богатства твоего дворца превратились в пыль?

Тень стояла, будто громом пораженная известием. Подергивалось лицо – страх, гнев, великолепная игра, которую и за игру-то признать сложно.

– В-владыка… Прости, Владыка... Я думал, что терплю кару от тебя за совершенное мной в прошлой жизни. Эол, отец мой, покарай эту дочь Ехидны… – поднял сжатые кулаки, но тут же опомнился и вновь опустил голову, избегая встречаться со мной взглядом. – Ей было мало моих мучений в мире людей – и она обрекла меня на муки в подземном мире! О, если бы я только мог…

И замер, не решаясь, выказать просьбу, весь в своем горе и гневе. В другое время меня бы это развлекло – уж больно красиво притворство: обезумевший от предательства муж, в прошлом – царь, перед престолами богов…

– Говори.

– О, взглянуть бы ей в глаза, покарать неверную! – прорвалось у него из груди с рыданием. – Вечными муками готов я расплатиться за час своего возвращения к жизни. Порождение похотливых сатиров, презренное семя коварных титанов, кого она привела на мое ложе? С кем тешится, пока мое тело гниет непогребенным?! Она смеется надо мной! Сколько гекатомб я принес бы вам, владыки подземного мира…

Осекся. Вспомнил, что владыки подземного мира сидят и слушают. Поежился: не перестарался ли про семя титанов? А то тут некоторые – того же семени.

Тень затряслась и бухнулась на четвереньки.

– Смертным не выйти из моего царства, – тяжело уронил я. – Даже будь они сыновьями богов – здесь есть лишь вход.

– Владыка подземного мира справедлив, - вплелся в наступившую тишину мелодичный, холодный голос Персефоны. – Никому не позволено выйти отсюда, чтобы прожить еще одну жизнь. Однако Владыка может позволить смертному вернуться на несколько часов: покарать неверную жену, заставить ее принести жертвы – и вновь спуститься в аид, дабы продолжить путь как должно.

Я поджал губы, а тень Сизифа тряпкой распласталась перед Персефоной: все ведь знают, как редко царь подземного мира отказывает своей жене в ее маленьких просьбах…

О, Тартар, я и впрямь мягкотел. Аид Неодолимый – под пятой у собственной жены, которую он же и похитил, подумать только!

Впрочем, сейчас это ко времени: могут решить, что я опасаюсь перечить избраннице Зевса.

– Иди, – велел я. – Даю три дня. Узнай, почему жена не выполнила обряды. Накажи ее. Принеси жертвы. И возвращайся.

Слушать его благодарности было еще и познавательно: вот у кого бы научиться говорить. Впрочем, я глядел скучно и нетерпеливо: слово сказано, убирайся.

– Гелло проведет тебя мимо Цербера, – Гелло, таившийся, как обычно, за троном, стал рядом с тенью, наклонил голову. Или лучше было Таната в проводники, чтобы Сизиф еще помучился? Нет, уж больно странно: Смерть ведет своего тюремщика навстречу жизни… – Плоть обретешь, вступив на свет у Амсанкта. Иди.

Хитрец хитрецов, обманывающий богов, ты обманул меня, но ты зря сказал, что готов это оплатить вечностью мук.

Сказание 15. Об искушениях и желании верить

Зрачки вонзала мне булавками Медуза

в глаза, и сам себе я в горле стал колом.

С. В. Петров.

Это будет позже.

Когда слово «герой» на земле перестанет казаться чем-то новым, когда Эллада услышит поступь Геракла – Победителя Чудовищ, когда Дионис займет свое место среди Двенадцати, а в огнях смертных очагов запылают искры от улыбки Гестии…

Да, это будет позже, но острие памяти капризно. Оно не желает ровно скользить по песку: то в ямку провалится, то на холм взберется, а то вообще скакнет через несколько вех и прикинется коварным торговцем: всучит что-то невнятное, ненужное, на что потом ты будешь пялиться в недоумении: откуда оно у тебя в голове-то взялось?!