Айдахо

Но будет уже поздно. Такой козырь не используешь снова. Да и сестра будет раздавлена. Нет, она не расстанется с этой властью, а значит, если тайна просится наружу, вот как сейчас, надо ее как-то удержать. Мэй стискивает зубы. И, выхватив у Джун книгу, швыряет о дерево.

Джун вскрикивает от неожиданности. Но Мэй уже спрыгнула на землю и вытирается ее полотенцем. Затем бросает его в грязь и топчет ногами.

– Прекрати! – вопит Джун, выбираясь из бака и поднимая фонтаны брызг. В ее голосе проступает привычная старая Джун. Новая Джун на такой ослепительный, дрожащий гнев не способна, уж слишком невозмутима. Вопли будто пропитаны слезами.

Этого Мэй и добивалась. Ей не стыдно, но и злорадствовать тут нечего. Она просто хотела уберечь себя и сестру от разглашения тайны про запах. Покончив с этим, она тут же выбрасывает все происшествие из головы, хотя где-то на заднем плане все еще беснуется Джун, вытряхивая книжку и выкрикивая свои старые угрозы. Мэй покидает тенистый закуток у бельевой веревки, и с ее почти неподвижных губ снова срывается едва слышный призыв.

Ловкач.

2006

Мрачным дождливым сентябрьским днем Энн останавливает машину у магазина в Кенневике, штат Вашингтон. Воскресенье, магазин закрыт. Теплый ветер смел листья в лужицы, скопившиеся на неровной мостовой. Энн трясет дверную ручку. Поверх таблички «Закрыто» заглядывает в темный торговый зал.

Стучит в окно, ждет, но никто не открывает.

Не зная, что делать дальше, желая укрыться от дождя, Энн встает под козырек, прислоняется к стеклу и, утомленная переживаниями, закрывает глаза. Она опоздала на полчаса, и Том, вероятно, решил, что она уже не приедет, как и в прошлые разы, когда она пыталась привезти сюда Уэйда, но по дороге на него что-то накатывало и приходилось возвращаться. Сейчас Уэйд дома один. Дважды во время долгой поездки она поворачивала назад. Вот почему она опоздала, это все сомнения и страх.

По стеклу стучат. Она оборачивается, и Том открывает дверь. Раньше они не встречались. На вид он немного старше ее, чуть за сорок, высокий, с вытянутым лицом и русыми волосами, перехваченными резинкой на затылке.

– Простите, что я так опоздала, – говорит Энн.

– Приятно познакомиться. – Голос у него мягкий и спокойный.

– Я рада, что вы передумали.

– Я передумал много лет назад, но не мог вам сказать. Я не знал, правильно ли это. Уэйд без вас перекантуется?

– Думаю, что вполне.

Том помогает ей снять мокрый плащ и вешает его на крючок.

– Не представляю, как я вам пригожусь, – продолжает она. – Вы же знаете, мы с ними не были знакомы.

– Но вы ее видели.

– Всего один раз.

– Иногда за одну встречу можно понять больше, чем за сто.

Том ведет ее через узкий торговый зал с велосипедами к подсвеченному сквозь щели прямоугольнику двери. Перед дверью он останавливается.

– Скажу сразу, я не профессионал. Для старшеклассника я рисовал очень неплохо, но, похоже, это и был мой потолок. Я продолжу работу, но денег с вас не возьму, только на печать и почтовые сборы.

– Нет, – говорит она. – Мы вам заплатим. Это не обсуждается.

Том хочет что-то ей возразить, но, передумав, лишь мотает головой.

Комната заставлена вещами, в воздухе пахнет старым кофе, карандашной стружкой, велосипедной смазкой. Стены практически голые, одна вся в разводах. В массивном – явно не для такой комнаты – книжном шкафу стоят стаканы с цветными карандашами и банки с кисточками, там же теснятся гипсовые бюсты. На полу лежит стопка листов, больших, как чертежи, с карандашными набросками – кисть, плечо. Рядом еще одна стопка, накрытая тканью.

– Мне больше негде этим заниматься, – извиняющимся тоном говорит он.

Зато на столе порядок. На закрытом альбоме для рисования пристроена банка с водой. Над столом в три ряда висят фотографии, кнопками приколотые к стене. Маленький мальчик на первом снимке в верхнем ряду выглядит очень знакомо, веснушчатый мальчик в высоких золотых колосьях. С каждым снимком он становится все старше, веснушки у него на лице все реже, и, лишь дойдя до стеснительного подростка, прислонившегося к машине, Энн наконец догадывается: мальчик – это Уэйд. Все эти мальчики – Уэйды в разные годы. Энн вовсе не ожидала увидеть его тут – его самого и его детство.

Чуть ниже от снимка к снимку взрослеет Дженни.

Энн никогда не видела этих кадров, но, кажется, искала их всю замужнюю жизнь. Сколько лет она исследовала гору в надежде обнаружить отпечатки Дженни: резинку, соскользнувшую с волос, бальзам для губ, выпавший из кармана. А увидев ее такой, незапыленной, жизнь развешана по хронологии, Энн ощутила всю пугающую простоту того, что произошло. Дженни. Улыбающаяся девочка с дыркой на месте передних зубов. Секунда – и зубы уже выросли, еще секунда – и она спрятала их, сомкнув губы в безмятежной улыбке. Волосы длинные и снова короткие. Плечо обгоревшее, затем ослепительно белое. На снимке с подписью «16» Дженни в синей блузе без рукавов смотрит в камеру таким открытым взглядом, что Энн невольно отводит глаза.

Еще ниже, в самом коротком ряду, висят фотографии Джун.