Айгирская легенда

Настоящая тайна мостов приоткрылась чуть-чуть, когда я развернул газету «Правда» от 19 марта 1979 года и прочитал «…о бывшем директоре завода металлических мостовых конструкций (выделено мною — Б. П.) В. Чернобыльском, который занимался очковтирательством, проделывал настоящие «чудеса» с отчетной статистикой предприятия. Минусы превращались в плюсы, черное — в белое…» Статья называлась «Себе или людям?» «Правда» дальше пишет: «Зачем он и его сообщники это делали?» Одна из главных причин — большие премии за перевыполнение плана. Что это был за человек, от которого зависела судьба и нашей и многих других строек? Последняя цитата той же статьи: «Человек, поступившийся честью коммуниста, нанесший немалый материальный ущерб государству, нравственный урон коллективу завода…» Этот «урон» и по трассе Белорецк — Карламан прошелся.

А ведь нечто подобное творилось тогда и в коллективе участка механизации, в ведении которого находились ржавеющие (а в отчете — работающие) на станции Инзер канавокопатели.

Я шел по трассе и мысленно обращался к Филимонову: сможешь ли ты, Володя, помочь трассе? Или тебе сначала надо напитать душу красотой природы? Ибо красота эта всему высшее мерило и судия?

8

Рельсы от Инзера до Ассов укладывала в основном бригада Юлиана Ивановича Залесского. В тот день он ехал вместе со своими хлопцами, затерявшись в массе людей в большом нетопленом вагоне, похожем скорее на сарай. Деревянные сидения почти во всю ширь вагона. Мостовики, механизаторы, путейцы. Одеты тепло. Неуклюжи, мешковаты. Резва молодежь. Степенны пожилые. Приглушенный говорок среди сигаретного дыма и клубов пара. Смех взрывной прорвется: разыграли кого-то или анекдот отчудили.

В проходе, в тамбуре смирно сгрудились местные жители… При посадке они лезли по высоким ступенькам с мешками и рюкзаками, словно крепость осаждали. Не пускали их, ругали, ворчали, а потом махнули рукой, пусть едут, тоже ведь люди. Кто из Белорецка, кто из Инзера. То ли домой, то ли в гости. Рады-радешеньки. Глядят в замороженные окна. В вагоне хоть и холодно, но все же нет ветра. Да и не пешком тащиться, не в санях или в кузове трястись.

Задумчив Юлиан Иванович. Кажется, сидит, как дуб. Крепок. Прост. Уверенный в себе человек. Хозяин положения. Хозяин трассы. Но что на душе у него? Почему в задумчивости, отпечатанной на лице, нет-нет и мелькнет проблеск иронии или грусти?

Бригада Залесского подошла к мосту на 184-м километре еще в августе. Моста, собственно, не было. Был инвалид, опирающийся на один костыль: смонтировали часть правой фермы. Пролетные строения перекинуты не до конца. Помню, в какое уныние пришел оператор Башкирского телевидения Ильдус Галиуллин, снимавший тогда фильм о трассе, увидев заброшенный мост. Два-три человека ходили по мосту, как тени. Казалось, не работали, прятались от людских глаз. Стоял без движения кран. Потом задвигал стрелой, перетаскивая какие-то мелкие детали, корыта и ящики из-под цемента. Монтаж не велся. Снимать было нечего и некого. А как бы хорошо получилось: вот ведется укладка, передовая бригада монтеров пути в горячем ритме рвется к мосту. Переход кинокамеры со стрелы путеукладчика и конца рельсов на силуэт моста в рабочей дымке. Мост рядом. Еще стал ближе. «Наезд» кинокамеры, и видны детали конструкций, люди в движении. Мост живет и дышит, монтажники в горячем ритме завершают работы. Вот крупный план: парень с лихой удалью закручивает последние гайки, а бригадир машет рукой, подает команду крановщику. А вот вспыхивает электросварка. А вот прораб мостовиков вытирает платком потный лоб и с улыбкой смотрит туда, где ведется путеукладка. Снова «наезд» камеры, теперь со стороны моста на путеукладчик, двигай вперед, дружище! Путь открыт!

Оператор водил кинокамерой, не включая мотора. Как было бы здорово! И люди! И техника! И труд! И вдохновение! В мечтах и грезах можно задохнуться от радости. Какие кадры! Вот она трудовая поэзия!

Нет, так не получалось. Не получалось так ни в жизни, ни в кино.