Айла и счастливый финал

Во Франции наступает рассвет, а наш поезд мчится мимо полей. В вагоне почти никого нет, и мы выбрали места со столиком. Джош сел у окна так, чтобы ему хватало света для рисования, и с тех пор не отрывается от своего новенького блокнота. Я читаю о крушении самолета в Андах, когда люди ели мясо своих погибших попутчиков. Он слегка задевает мою ногу своей. Я отвечаю ему. Всегда считала, что самые лучшие отношения – это те, при которых двое счастливы, когда делают что-то вместе и когда просто сидят в тишине. До Джошуа похожие чувства я испытывала только с Куртом.

Когда солнце вступает в свои права, мои глаза начинают слипаться. Я прислоняюсь к плечу Джошуа и тут же чувствую, как перестает двигаться его рука.

– Ой, извини. – Я выпрямляюсь, чтобы он мог продолжить рисовать.

Но Джош снимает свою темно-синюю толстовку, кладет ее на колени и тянет меня к импровизированной подушке. Я глубоко вдыхаю его успокаивающий запах, и меня переполняет счастье. Безумное, нереальное счастье. Я чувствую, что его рука снова начинает двигаться, и погружаюсь в мечты. Представляю себя лежащей на кровати и нависающего надо мной Джошуа, такого сильного и красивого. Я понимаю, что задремала, лишь когда чувствую, как любимый убирает волосы с моего лица.

– Наша остановка, – шепчет он.

Мы приехали в Фигерас. Этот город находится прямо на границе с Францией и знаменит тем, что здесь родился Сальвадор Дали. Я сажусь и понимаю, что наш поезд уже прибывает на вокзал. Джошуа берет в руки блокнот и складывает столик, а затем встает со слабым стоном – у него затекли мышцы.

– Надо было меня разбудить, – качаю я головой. – Ты несколько часов просидел в одной позе.

Джош надевает толстовку:

– Но тебе нужно было отдохнуть.

Решив путешествовать налегке, мы взяли лишь по рюкзаку, в которые сейчас засовываем свои вещи. Поезд останавливается, мы выходим, и меня тут же охватывает дрожь – ветер на улице невероятно сильный. Солнечный рассвет сменился серым утром. И пока наш второй поезд с грохотом несется к Барселоне, небо все сильнее темнеет. Французские поля зеленые и серые, а испанские – зеленые и золотистые. Но грозовые облака приглушают все краски.

– Я так полагаю, ты не взял зонтик? – спрашиваю я.

– У меня его вообще нет, – усмехается Джош.

– Ах, точно. – Мой голос сочится ехидством. – Я и забыла, что у тебя водонепроницаемая одежда.

– Ты мне нравишься. – Джош весело смеется.

Я улыбаюсь, опустив взгляд. Даже спустя месяц поцелуев он окрыляет меня одной фразой. Кому в таком случае есть дело до дождя?

* * *

Через два часа мы выходим из вокзала Барселона. Нас окружает множество старинных зданий и… грязных улиц. Мы проходим мимо компании скейтеров, и клацание скейтборда, ритмично бьющего по бетонным бордюрам, вторит приближающимся грозовым раскатам. Начинается ливень. Скейтеры мчатся к укрытию, и мы инстинктивно бежим за ними в ближайшее кафе.

– Слава богу! – Джош расслабляется, заметив еду. – Как нам повезло.

Наша мокрая обувь скрипит по оранжево-красной плитке пола. За стеклянной стойкой лежат небольшие багеты с ха-моном, топленым сыром и толстыми ломтиками картофеля. Я заказываю три разные начинки для бокадильи – chorizo[36], un jamón serrano y queso manchego[37], y una tortilla de patatas[38], – и мы усаживаемся за стойку у окна, из которого открывается вид на забитую машинами дорогу.

Джош отрывает огромный кусок бокадильи с чоризо.

– Знаешь, что на самом деле здорово? – задумчиво спрашивает он. – Мы никогда этого не обсуждали, но когда дело доходит до еды, то мы, оказывается, придерживаемся одних принципов.

– Разнообразие?

– И большое количество. – Джош тычет в меня пальцем. – Эй, ты говоришь по-испански?

– Испанский, sí. Каталанский – нет. Каталанский – родной язык барселонцев, хотя здесь говорят на обоих языках. Было бы мошенничеством с моей стороны ходить в школе на французский.

– Ты знаешь еще какие-нибудь языки? – Джош, похоже, впечатлен.

– Только китайский. О… и немного русский.

Джош замирает.

– Шучу. – Я расплываюсь в улыбке.

– Может, именно этим тебе и стоит заняться? – говорит после минутного размышления Джош. – Я имею в виду, языками. Станешь потом переводчиком.

Я морщу нос.

– А еще ты могла бы стать поваром и виртуозно готовить сэндвичи, – не унимается Джошуа. – Или профессиональной скейтбордисткой. А как тебе проводница поездов?

– Продолжай, – со смехом прошу я.

Наш спонтанный завтрак кажется мне необычайно вкусным, потому что испанская ветчина просто невероятна. Это как рыба в Японии или говядина в Аргентине. Или любое блюдо во Франции. Хотя тут у меня предвзятое мнение. Я изучаю карту, которую нарисовал прошлым вечером Курт. Он перестал расстраиваться из-за моей авантюры, когда осознал, что у него появилась уникальная возможность стать картографом.

– Возьмем такси до Каса-Мила? – спрашиваю я. Это первая отметка, поставленная на самодельной карте Куртом. – Или сначала заселимся в отель?

Джош убирает с моего лица мокрый локон:

– Сегодняшнее утро напомнило мне о прошлом июне.