Айла и счастливый финал

– Мой па… мой Джош… Джош. Он придет. Он появится здесь в любую секунду, – бормочу я, вид у меня при этом, должно быть, совершенно безумный.

На улицу выглядывает другой сотрудник, жилистый парень, в котором я с запозданием узнаю Эйба Линкольна.

– Ты забыла мой поцелуй, Мэгги.

– Я ничего не забыла, – отвечает моя собеседница.

– Он придет, – как мантру повторяю я.

Мэгги смотрит на меня искоса:

– Сколько тебе лет? Твои родители знают, что ты не дома?

Я обжигаю официантку взглядом:

– Может, я и коротышка, но не ребенок.

Она пожимает плечами:

– Хорошо. Но я все равно подожду здесь с тобой.

– Вы не должны этого делать. – Я злюсь все сильнее.

Холодный ветер завывает, принося с собой звуки непрекращающегося веселья. Я сильнее закутываюсь в пальто.

– Господи, – Эйб дрожит, – подожди хотя бы внутри.

Они уговаривают меня вернуться в кафе, и я сажусь за столик у окна, за которым сидела более полугода назад. Официанты еще громче включают музыку. Так громко, что режет уши. Я смотрю, как на телефоне отсчитываются минуты. Десять минут… Пятнадцать… Двадцать… Джош не звонил мне с самого Рождества. И я набираю номер Брайана, пока не успела себя отговорить. Звонок сразу же переходит на автоответчик службы безопасности, о чем мне сообщает пугающе официальный голос. Место работы Брайана. Я оставляю сообщение, в котором объясняю, где нахожусь, и умоляю Джошуа встретиться со мной, а потом снова выбегаю на улицу, словно он должен появиться там, как по волшебству.

Но его нет.

Я сажусь за столик, жду еще две минуты и опять выбегаю на улицу. Так повторяется на протяжении часа. Я звоню еще раз. Оставлю еще одно сообщение. Выглядываю на улицу, но ничего не изменилось. Джош не придет.

Он не придет!

Я соскальзываю по двери, смутно сознавая, что Мэгги и Эйб бегут ко мне. Сердце сжимается от боли. Все кончено.

Глава 28

За прошедший месяц Джош так и не перезвонил мне. Зияющая, кровавая, открытая рана, которую я нанесла сама себе, все еще невыносимо болит. Каждый день я убеждаю себя, что мои рассуждения верны, что, расставшись с Джошуа, я поступила правильно, что он наконец осознал то, о чем я говорила, что ему просто было со мной удобно… А теперь он двигается дальше.

Как бы и мне хотелось двигаться дальше. Хотелось бы не цепляться за прошлое, за свои страхи и обиды.

Перед сном я закрываю глаза и представляю, как тело Джошуа прижимается к моему. Как он кладет руки поверх моих и прижимает к себе. На уроке я мечтаю повесить замок на мосту Архиепархии возле Нотр-Дама. Парочки пишут на таких замках свои имена и закрепляют их на ограждении моста, заявляя всему миру о своей любви. И мне ужасно хочется, чтобы и у нас с Джошуа был такой символ нашей нерушимой любви.

В первых числах января мы с папой поехали на поезде в Дартмут. Я отговаривала его от этой поездки, потому что не знала, смогу ли учиться там, если меня примут. Но папа хотел, чтобы я посмотрела на колледж. Его обрадовало, что я подала туда заявление.

Весь Дартмут спрятался под тяжелым покровом девственно-белого снега. Папа заранее договорился о встрече, и улыбчивая женщина показала мне брошюры с фотографиями кампуса весной и осенью. Кампус выглядел еще лучше, чем представлялся мне в мечтах. Мой табель об успеваемости произвел на сотрудницу колледжа впечатление, и она заверила меня, что многие студенты определяются со специализацией уже после поступления. Из колледжа я выходила окрыленная надеждой и более жизнерадостная, чем в предыдущие дни.

Но по дороге домой меня вновь поглотила тоска. Дартмут – это будущее, которое могло у меня быть, но я его потеряла. И мне нечего там делать. К тому же сбылось мое страшное тайное желание: один из университетов прислал мне отказ, не оставляя мне выбора. Поэтому я останусь здесь, в Париже, и буду учиться в Сорбонне. Может, спустя какое-то время я встречу парня, для которого стану понастоящему единственной, и он поможет мне забыть Джошуа. Возможно, мы даже поженимся. И после этого я всю жизнь проведу во Франции.

Но все же кое-что изменилось.

У меня из головы не входят слова Курта о «заменителе». Потому что меня заменили. Пока я месяц оставалась после уроков, он начал общаться с двумя десятиклассниками, Ник-хилом Деви – эта семья буквально преследует меня – и его лучшим другом Майклом. Курт случайно услышал, как ребята обсуждают туннели, и выяснилось, что они тоже помешаны на парижских катакомбах. Курт несколько раз упоминал их имена в прошлом семестре, но я даже не осознала, что они теперь тусуются вместе, потому что погрязла в своих проблемах. А потом оказалось что они не переставали общаться на зимних каникулах, и теперь их дружба перешла на следующий этап, став по-настоящему крепкой.

Теперь Никхил и Майкл сидят за нашим столиком в столовой.

Наверное, именно так чувствовал себя Курт, когда Джош стал есть с нами. Нет, Никхил и Майкл не игнорируют меня – впрочем, Джош тоже никогда не игнорировал Курта, – но они сидят с нами не потому, что я им нравлюсь. Хотя, возможно, Никхилу я нравлюсь, что тоже немного странно.