Айла и счастливый финал

Мое внимание привлекает обратный адрес, и я во второй раз замираю от удивления. Затем вскрываю конверт, прямо там, в коридоре, и вытаскиваю письмо. Голова идет кругом. Я несколько раз перечитываю первое предложение, чтобы удостовериться, что правильно все поняла: «От имени деканата и преподавателей рады сообщить, что вы приняты в Дартмутский колледж». И мое сердце снова сжимается.

* * *

Улицы Ангулема заполнены красными шарами и толпами счастливых читателей. И дождь их радости не помеха. Почему каждый раз, когда я отправляюсь в путешествие, идет дождь? Но сегодня я сразу же покупаю зонтик. Тот, что покупала в Барселоне, я не видела с той злосчастной поездки. Наверное, он у Джошуа. Или, возможно, мы оставили его в парке. Зонтики такие маленькие, и их так легко забыть.

Я гуляю по городу, площадкам фестиваля и музею комикса. Атмосфера здесь не такая безумная, как на подобных мероприятиях в Америке, людей в костюмах намного меньше, но европейцы в любом случае менее сдержанны, чем обычно. Я пытаюсь заразиться их энтузиазмом, и временами это получается. Например, когда нахожу комикс о расколе между Китаем и США неизвестного мне автора-иллюстратора. И, только купив две книги, я понимаю, что Джошуа они бы тоже понравились. Но я не смогу ему дать их почитать, и от этого снова начинает щемить сердце.

Боль усиливается, когда я оказываюсь у огромной витрины с работами Жоанна Сфара. А затем становится невыносимой, когда я вижу, как один из любимейших авторов Джошу а раздает автографы, и долго отговариваю себя не подходить к нему. Но, осознав, насколько мое поведение эгоистично, уговариваю себя, что нет ничего плохого в том, чтобы подписать книгу. Просто автограф. И если я увижу Джошуа еще раз, отдам ему книгу, и все. Но когда художник-аниматор протягивает руку за книгой, я выпаливаю: «Для Джошуа, пожалуйста». И не успеваю исправиться, как имя моего бывшего – по крайней мере, я сейчас могу произносить это слово – вписано чернилами на титульном листе прямо под рисунком розы.

Как же странно. Роза. Я не могу победить.

Вернувшись в Париж, я сразу натыкаюсь на плакат Олимпийских игр и тут же задумываюсь: не поехать ли мне в Шамбери в следующем месяце? Но мысль о еще одном переполненном поезде, еще одном переполненном городе, обо всех переполненных отелях… Уф! Нет уж.

Вот что я сейчас думаю обо всем: «Уф! Нет уж».

В городе все так же холодно. Через несколько дней после поездки в Ангулем я забегаю в греческое кафе в Латинском квартале, желая съесть горячую frites. Или французскую картошку фри, которая на самом деле бельгийская, хотя в Америке считают по-другому[53].

Господи, неудивительно, что у меня нет друзей.

В кафе пусто. Я сажусь за дальний столик со вторым томом комиксов о китайско-американском расколе. Меня очень увлекла эта книга. Большая часть терзаний главного героя до боли знакома и мне.

Звенит дверной колокольчик, оповещая, что в ресторан пришел новый посетитель. Санджита выглядит такой же удивленной, как и я. Она неуверенно машет мне. Я отвечаю. Она тоже покупает frites, и я рада, что это она принимает решение, уйти или присоединиться ко мне. Ресторан слишком маленький, и мы не чужие друг другу, чтобы сидеть поодиночке.

Санджита мешкает, но потом все равно присоединяется ко мне.

– На улице холодно, – говорит она, очевидно, лишь ради того, чтобы хоть что-то сказать.

А я поражаюсь тому, как мне неожиданно приятна ее компания.

– Знаю, – улыбаюсь я. – Хочется, чтобы уже побыстрее пошел снег.

– Мне тоже, – подхватывает Санджита. – Немного странно, что так холодно без него.

Повисает неловкое молчание. Обычно так и бывает, когда тема погоды исчерпана, а обсудить больше нечего. Я пытаюсь придумать другую нейтральную тему, когда Санджита вдруг спрашивает:

– Как дела у Джошуа?

Кровь отливает от моего лица, но Санджита не замечает моей растерянности, так как апатично ковыряется в своей картошке.

– Я так сочувствовала вам, когда ему пришлось уехать, – задумчиво говорит она.

Ее слова отзываются в моем сердце.

– Я… не знаю, как у него дела. Но думаю, все порядке. Мы расстались в прошлом месяце.

– Серьезно? – Санджита удивленно вскидывает голову. – Но вы идеально подходили друг другу.

– Ты так считаешь? – У меня перед глазами все кружится, а мысли путаются.

– Конечно. И ты была влюблена в него… сколько, вечность? – грустно улыбается Санджита. – Наверное, ты чуть с ума не сошла, когда вы начали встречаться.

Слова не передать, какое я чувствую облегчение от того, что меня понимают, действительно понимают! Пустота внутри, что в последние месяцы только разрасталась, грозя уже поглотить меня целиком, вдруг в один миг заполняется вихрем эмоций.

– Это было безумием! – восклицаю я. – Чем-то потрясающим. Чем-то… самым лучшим, что когда-либо происходило со мной.

Санджита подается вперед, и ее золотые сережки гипнотически покачиваются.

– И что пошло не так? – спрашивает она.

– Он мне нравился… Нет, не так. Я любила его, но не думаю, что эти чувства были взаимны.

– Он расстался с тобой. – Плечи Санджиты опускаются. Она сникает.

– Нет. Я рассталась с ним.