Айн Рэнд. Эгоизм для победителей

Именно эти противоречия и комплексность делали Рэнд источником постоянного восхищения. Рэнд утверждала, что зачатки своей философии у неё развивались с детства, и она представила свои идеи постоянными и неизменными по своей природе. Но её труды демонстрировали характерную податливость, о чём свидетельствовали радикально разные реакции на её романы. В 1957 г. один поклонник писал ей: «Похоже, под названием «Атлант расправил плечи» существуют две книги. Я знаю, что не читал ту, на которую все пишут рецензии, и очень рад, что прочёл ту, что написали вы»[607]. Множественные переосмысления и переделки идей Рэнд свидетельствуют как о потребности в них, так и о её популярности. Позже Рэнд будет настаивать на том, что её идеи не подлежат интерпретации, что противоречит её более ранним взглядам. В 1935 г. она отмечала: «Худшее из всех преступлений – принятие на веру мнения окружающих»[608]. Многие её читатели узнали об этом непосредственно от неё. Отойдя от её системы взглядов, а затем напрочь от неё отказавшись, они учились думать самостоятельно.

Что остаётся от идей Рэнд, если убрать контекст и политическую подоплёку, это базовая этика, которая продолжает привлекать сторонников самых разных идеологических течений. Книги Рэнд учат оставаться верным себе и дают силы переосмыслить свою жизнь. Один из её читателей высказался на этот счёт в своём письме Рэнд. Ли Клеттенбергу было 43 года, он жил в Детройте в то время, когда писал Рэнд. Волей судьбы ему удалось закончить лишь семь классов, поселив в себе чувство озлобленности, смятения и ненависти к себе. Он силился наладить свою жизнь, понимая, что «каждый раз, когда я пытался сделать что-то для себя, я чувствовал себя вором, бездушным грабителем». Но затем в его жизни появилась Рэнд. Он наткнулся на «Добродетель эгоизма» и нашёл ответ на «тот самый» вопрос: «Зачем человеку ценности?» БУМ! Всё, что я узнал, обрело смысл, вот так вот просто. БУМ! И… Просто вот так… ВЫ… вернули мне… СЕБЯ!»[609]. И хотя его письмо было исполнено простецкой прямоты, Рэнд подобная бурная реакция казалась типичной. Именно такая, полная энтузиазма реакция сделала экстравагантные романы Рэнд, единогласно отвергаемые литературными критиками, современной классикой.

В предисловии к изданию «Источника» 1968 г. Рэнд напрямую высказалась о религиозных темах, посылающих свой импульс сквозь её труды. Она рассказала о ницшеанских идеях, а также о несогласии с немецким философом и желании донести в своём романе до читателя возвышенное ощущение жизни. Рэнд утверждала: «Монополия религии в сфере этики чрезвычайно усложнила процесс донесения эмоционального значения и коннотаций рационального взгляда на жизнь». По её мнению, основными эмоциями, узурпированными религией, были возвышение, поклонение, почтение и чувство сакральности. Она также придерживалась позиции, что эти эмоции не были по своей природе сверхъестественными, а «существовали в мире преданности человека своим моральным идеалам». Именно эти эмоции она хотела пробудить в людях с помощью «Источника», «без самоуничижения, которого требуют религиозные принципы»[610]. Рэнд хотела, чтобы её книги стали своего рода Священным Писанием, и, несмотря на её акцент на рациональности, именно эмоциональная и психологическая составляющие её романов дают им вечную актуальность. Сообщения о смерти Айн Рэнд сильно преувеличенны. Она ещё много лет будет оставаться тем, кем была, – вдохновляющим образцом американского воображения.

Благодарственное слово

Данный проект было бы невозможно реализовать без помощи Джеффа Бриттинга, архивариуса Института Айн Рэнд. С момента моей первой ознакомительной поездки в Ирвайн восемь лет назад Джефф неизменно демонстрировал свой профессионализм, бесконечные знания и никогда не жалел своего времени. Благодаря его стараниям архив стал оказывать радушный приём исследователям, интересующимся Айн Рэнд. Мне также оказали неоценимую помощь другие многочисленные библиотекари и архивариусы. Отдельно стоит упомянуть сотрудников архива Президентской библиотеки Герберта Гувера в Уэст-Бранч, Айова, отделов особых изданий Стэнфордского университета, Йельского университета, Фонда экономического образования и Института Людвига фон Мизеса.