Айн Рэнд

Вскоре стала нести потери и семья писательницы. Первым от сердечного приступа 22 января 1939 года скончался Зиновий Захарович. Он умер скоропостижно, сидя на кушетке и беседуя с женой. Нора описывала его легкую смерть как «поцелуй Бога»^{325}, что в учении каббалы обозначает слияние души с Богом. Вскоре после начала блокады Ленинграда, 15 ноября 1941 года, умерла Анна Борисовна. Супруги были похоронены на еврейском Преображенском кладбище в одной могиле, украшенной массивным памятником из черного базальта. Место их захоронения дошло до наших дней в хорошем состоянии, посещается родственниками и поклонниками творчества писательницы. Официальный сайт кладбища указывает ее точное местоположение: Санкт-Петербург, Преображенское кладбище, Заборная 7-я, место 784.

Средняя дочь Розенбаумов, Наташа, поступила в консерваторию, где проучилась с 1922 по 1929 год под руководством профессора Н. И. Голубовской (1891–1975). Она дважды выходила замуж: в 1929 году — за некоего Исидора, в 1939-м — за Володю (фамилии обоих неизвестны). Наташа погибла в Ленинграде в июне 1942 года во время авианалета, гуляя по Михайловскому саду возле храма Спаса на Крови^{326}.

Лучшая подруга и кузина Алисы Нина Гузарчик, эвакуированная из Ленинграда 15 июля 1942 года, по сведениям Элеоноры Дробышевой, была убита при бомбежке парохода немцами в Астрахани в 1944 году^{327}. Знакомая Нины, Женя Минц, писала о ее трагической судьбе: «Нужно было пережить такую зиму в Ленинграде, чтобы потом погибнуть у устья Волги!» Остальные Конгеймы и Гузарчики умерли во время блокады^{328}, за исключением Володи Конгейма и Веры Гузарчик, с которыми Айн Рэнд продолжала общаться и после войны.

О смерти родителей писательница узнала только в 1946 году от своей бывшей учительницы английского, а о гибели сестры и кузины — еще позднее, в 1948-м^{329}. В результате ее единственной близкой родственницей осталась Нора. В 1931 году она вышла замуж за Федора Андреевича Дробышева, а в июне 1942-го вместе с мужем была эвакуирована из Ленинграда. По словам самой Норы, после войны она получила от Айн Рэнд и Володи Конгейма посылку с продуктами, однако потом родственники перестали отправлять им письма и посылки, опасаясь, что их получателей могут за это арестовать^{330}.

Глава шестая ГОЛЛИВУД ВЗЯТ!

«Гимн»

Идея произведения «Гимн» пришла писательнице в голову еще в СССР. Эта небольшая повесть (иногда ее называют новеллой) была написана в промежутке между двумя романами — «Мы живые» и «Источник». В апреле 1936 года были опубликованы «Мы живые», в 1937-м написан «Гимн». Незначительный временной разрыв между выходом этих первых произведений позволяет предположить, что «Гимн» дал писательнице возможность до конца оформить мысль, не высказанную в полной мере в тексте ее первого романа. Вдохновленная и разгоряченная его успехом, Айн Рэнд спешила сделать это в следующем сочинении.

Рабочее название повести — «Эго» — напрямую указывает на ее индивидуалистскую направленность. Вспомним концовку романа «Мы живые». В уста большевика Павла Серова автор вложила такое толкование коммунистической идеологии: «Первый и основной [принцип] заключается в том, что мы изъяли из нашего языка самое опасное, самое коварное и самое порочное слово — слово “Я”. Мы переросли его. “Мы” — вот девиз будущего. “Коллективное” занимает сегодня в наших сердцах место старого чудовищного “личного”».

Троекратное повторение слова «самое» и использование выразительных оценочных эпитетов «опасное», «коварное», «порочное» не случайны — они выдают значимость для писательницы проблемы личности и коллектива. В «Гимне» Айн Рэнд нарисовала картину тоталитарного общества, в котором «нет людей, есть только великое Мы. Единственное, неделимое, вечное».

Главный герой до самого конца повести не употребляет местоимение «я»: «Наше имя Равенство 7-2521… Нам двадцать один год. Наш рост шесть футов… Мы родились проклятыми».

Тенденция развития героя — движение от «Мы» к «Я». Сюжет повести — незамысловатая история его жизни. Он родился «проклятым», непохожим на других даже телом, переросшим, пишет Айн Рэнд, тела его братьев. Равенство 7-2521 знает: «Нет страшнее преступления, чем действовать или думать в одиночестве. Мы нарушили закон…»

Читателю стоит большого труда адаптироваться к «Мы» применительно к индивидууму, чтобы отслеживать события, рассказанные от первого лица. Непросто перестроиться на стилистику чистой абстракции и умозрительно сконструированного мира, схожего с тем, который создал Евгений Замятин в романе «Мы».