AION. Исследование феноменологии самости

248 Сходное положение вещей обнаруживается и в сочинениях Дорна. В его случае речь идет не о sal sapientiae, но о "veritas", представляющейся ему скрытой в природных объектах и, в то же время, со всей очевидностью являющейся "моральным" понятием. Эта "истина" — "лекарство, улучшающее и преобразующее то, чего более нет, в то, чем оно было ранее, до своей порчи, и то, чего нет, в то, чем оно должно быть".[515] Это — "метафизическая субстанция", скрытая не только в предметах, но и в человеческом теле: "В теле человека сокрыта некая метафизическая субстанция, известная весьма немногим, ни в каком лекарстве не нуждающаяся, но сама являющаяся не поддающимся порче лекарством".[516] А посему, "усилия химиков направлены на то, чтобы высвободить эту недоступную чувствам истину из ее оков, в коих она содержится в чувственно воспринимаемых предметах".[517] Тот, кто желает научиться химическому искусству, должен изучать "истинную Философию", а отнюдь не "аристотелевскую", — как добавляет Дорн, — ибо подлинное учение, по словам Коллессона, представляет собой магнит, с помощью которого "центр истины" высвобождается из тел, и, тем самым, тела преобразуются.

"Философы по некоему божественному наитию узнали, что эта сила, это небесное могущество может быть высвобождено из оков — не противоположностью своею,... но своим подобием. И, поскольку найдена была некая вещь такого рода, соответствующая вышеназванной субстанции, пребывающая как в человеке, так и вне его, мудрецы сделали вывод, что подобное должно усиливаться подобным же, скорее в мире, нежели в войне".[518]

249 Так доктрина, доступная осознанному усвоению "по некоему божественному наитию"; в то же время оказывается орудием, с помощью которого предмет учения или теории может быть высвобожден из своего заточения в теле, — ибо символ доктрины, "магнит", вместе с тем является той таинственной "истиной", о которой говорится в этой доктрине. Учение внедряется в сознание адепта, как дар Святого Духа. Оно выступает сокровищницей знаний о секретах искусства, о драгоценности, скрытой в prima materia, местонахождение коей всегда предполагалось внешним по отношению к человеку. Сокровище доктрины и драгоценный секрет, таящийся во тьме материи, суть одно и то же. Для нас это — не открытие, поскольку мы с некоторых пор уже знаем, что подобные секреты обязаны своим существованием бессознательным проекциям. Дорн был первым мыслителем, ясно и недвусмысленно признавшим наличие в алхимии следующей необычной дилеммы: сокровенная субстанция — одна и та же, независимо от того, находится ли она внутри человека или вне его. "Алхимическая" процедура происходит и внутри и вовне. Тот, кто не понимает, как высвободить из оков "истину" в своей собственной душе, никогда не преуспеет в делании физического характера, а тот, кто знает, как получить камень, способен получать его лишь на основе верного учения, посредством коего он сам преобразуется — или же создает его посредством своего преображения.

250 Эти рассуждения помогают Дорну осознать фундаментальную важность самопознания: " А посему, следи за тем, чтобы ты сам становился таким, каким ты хочешь видеть свое делание".[519] Иными словами, свои ожидания, относящиеся к деланию, необходимо применять к собственному эго. Получение сокровенной субстанции, рождение меркурия, достижимо лишь для тех, кто полностью постиг доктрину; однако "мы не можем избавиться от сомнений иначе, как путем эксперимента, и нет лучшего способа проделать опыт, чем проделать его на себе".[520] Доктрина формулирует наш внутренний опыт или, по крайней мере, существенно зависит от него: