Айрис Грейс. История особенной девочки и особенной кошки

Я думала о том, как использовать полученную информацию. Необходимо было придумать занятие на основе результатов наблюдений за реакциями Айрис, что позволило бы ей включаться в игру на комфортных для неё условиях и испытывать от занятий радость. Во время таких занятий нужно обращать внимание на сильные, а не слабые стороны Айрис и развивать их. Это основа для понимания ребёнка и создания комплексной программы, учитывающей его индивидуальные особенности.

Некоторые аспекты программы Son-Rise обрели для меня особый смысл: например, я поверила, что навязчивые движения, такие, как раскачивание, или необычное поведение у детей-аутистов происходят не на ровном месте. Такие дети иначе воспринимают окружающий мир и иначе справляются с нагрузкой на органы чувств. И дабы они лучше справлялись, нужно перестроить окружающую среду так, чтобы ребёнок мог быстрее успокоиться и вернуться к обычной жизни. Это намного эффективнее, чем пресекать подобное поведение.

Айрис стимулировала себя прыжками, и пусть я пока не понимала причины подобного поведения, я могла помочь ей. Мы положили на пол её детской матрас, а в мой кабинет поставили маленький батут. Теперь у дочки было достаточно мест, где она могла вдоволь попрыгать.

На ближайшее будущее я поставила себе несколько целей и задач. Сначала нужно было добиться, чтобы Айрис, погруженная в свою особую игру, позволила мне участвовать в ней и начала со мной в этой игре взаимодействовать. Обычно она выпихивала всех из своего личного пространства и даже из комнаты. В основном дочка брала кого-либо за руку, только для того чтобы вывести за дверь, а потом убегала обратно. Сначала это казалось забавным, но потом превратилось в рутину. Это и стало моей первой целью. Я хотела, чтобы мы делали что-нибудь вместе: сосредоточившись на одних и тех же вещах, достигли так называемого «совместного внимания». Для начала я хотела уговорить Айрис реагировать на меня, поддерживать совместное внимание и участие, надеясь, что со временем она расширит границы своего мира. Дочке предстояло научиться открыто глядеть на меня, самое главное – на моё лицо. Вербальные навыки Айрис не улучшались: она не могла смотреть мне в глаза, но наблюдала, как шевелятся мои губы, когда я говорю. Недостаток речи, как я думаю, напрямую зависел от нежелания общаться с другими людьми: Айрис даже не смотрела на их лица. У неё не было тех речевых навыков, к которым постоянно прибегают малыши, когда хотят привлечь чьё-либо внимание.

Ещё одна цель заключалась в том, чтобы развить доступные Айрис возможности по максимуму, и поощрять общение, но я понимала, что до этого очень далеко. Поэтому я решила пока просто узнать Айрис так, как никогда раньше не пробовала. Я хотела последовать за ней и понять её мир, а не пытаться всё время заставить вписаться в наш.

Много ночей подряд мне снилось, как я работаю с лошадьми во Франции. Наш арабский скакун Дуо идеально подходил для конных выходных, потому что обожал бегать, да и обладал по-настоящему божественной парящей рысью и лёгким, покладистым нравом. Однако, сломав позвоночник, я больше не могла ездить ни на нём, ни на других лошадях. Вести бизнес, взвалив на себя всю работу и сопутствующие ей обязанности, оказалось невозможно. Мне пришлось думать о продаже лошадей, а значит, им надлежало пребывать в идеальном состоянии.

Чтобы поддерживать лошадей в форме, я работала с ними в загоне: без упряжи, просто лошадь и я. В то время я всё ещё носила пластиковый гипс и чувствовала слабость, поэтому не хотела рисковать: можно было получить травму, если одна из лошадей натянет верёвку или вожжи. Меня очень интересовали естественные взаимоотношения с лошадьми, и я прочитала множество книг на эту тему. Несколько лет назад я участвовала в семинаре Монти Робертса по «заклинанию лошадей» в Великобритании, где научилась «эквусу», молчаливому языку, строящемуся на жестах. Я много раз использовала эту технику, поэтому решила воспользоваться своей довольно-таки безрадостной ситуацией, чтобы попрактиковаться и узнать побольше о своих четвероногих друзьях. Уж коли это мои последние месяцы с ними, то я бы хотела, чтобы они получились великолепными и поучительными для нас всех.

Эквус – комбинация жестов и языка тела. Каждое ваше движение воспринимается животным: звук не играет ведущей роли в общении лошадей, а вот глаза их раз в пять больше человеческих и весьма чувствительны к движению. Лошади – визуалы, прямо как фотографы, к чьей братии я принадлежу. Они постоянно реагируют на то, что видят перед собой. В этом заключается важнейшая часть их выживания: остро осознавать своё окружение, всю обстановку и не отвлекаться. Вот почему со мной произошёл несчастный случай: Тесс испугалась пакетов в кустах. Она не шалила, просто приняла пакеты за притаившегося хищника – и у неё сработал древний инстинкт.