Айседора: Портрет женщины и актрисы

Так начались месяцы скитаний: в Швейцарию с Августином, назад в пустой парижский дом, который без детей выглядел необитаемым, в Италию, где она ненадолго увиделась с Крэгом. В «Моей жизни» она пишет, что проезжала через Флоренцию, но не стала встречаться с Тедом, поскольку он недавно женился и ей не хотелось создавать неловкую ситуацию. (Крэг, конечно, не женился. Возможно, Айседора просто не хотела видеть его вместе с Еленой.) То, что она не захотела встретиться с ним ранее, на ее пути в Санта-Каранта, видно из ее письма от 17 ноября 1913 года. А позже, той же осенью во Флоренции, они все же виделись, две записки, написанные Айседорой, подтверждают это. Подтверждает это и Крэг, сделавший пометку в своем экземпляре «Моей жизни»: «Да, мы встретились. Но ты хотела быть слабой, а не сильной. Да, я помню, ты все еще думала о себе, а не об идее». (Это кажется довольно жестоким суждением, имея в виду работу Айседоры в Санта-Каранта.) Именно в это время Крэг в своем письме (возможно, неотосланном), датированном 2 сентября 1913 года, написал:

«И снова я хочу тебе помочь, а ты не хочешь, чтобы тебе помогали. Ни руки, ни губы, ни глаза, ни что, до чего можно дотронуться, не сможет удовлетворить твой голод, а сможет лишь одна вещь, которой у тебя нет. Может быть, позже?..» Что это было, чего не имела Айседора? Работа? Дружба? Может быть, она хотела еще ребенка от Крэга? Этим можно объяснить его ярость, когда он прочел в ее мемуарах о рождении ее третьего, недолго прожившего, ребенка: «Я прошептала: «Кто ты, Дидра или Патрик? Ты вернулся ко мне». Крэг так откомментировал это в своем экземпляре: «Полнейшее идиотство — переносить на новую жизнь свои обиды на прежнюю!»

Ее подруга Элеонора Дузе узнала о местонахождении Айседоры и пригласила навестить ее. Элеонора попыталась заразить ее своей кипящей энергией, но Айседора все еще была подвержена приступам самоуничижительных духовных страданий. Однажды, гуляя по берегу, она увидела перед собой прыгающих Дидру и Патрика. Она бросилась к ним, но дети исчезли в водяных брызгах, и Айседора, испугавшись, что сходит с ума, упала на землю и громко закричала.

Внезапно она почувствовала, что кто-то дотронулся до ее головы. Она взглянула вверх и увидела молодого человека, склонившегося над ней. «Я могу вам чем-нибудь помочь?»

В отчаянье Айседора ответила: «Да, спасите меня. Спасите больше чем мою жизнь, спасите мой рассудок. Подарите мне ребенка».

Их связь была коротка, потому что молодой итальянец был помолвлен. Когда он порвал с ней и вернулся к невесте, Айседора не сердилась на него. Напротив, она была благодарна ему за его любовь, потому что она снова была беременна и верила, что новый ребенок будет Дидрой или Патриком, вернувшимся в ее объятия³².

Она рассказала о своей беременности Элеоноре, которая очень расстроилась. Полная мрач-ных предчувствий относительно Айседоры, Дузе излила свое беспокойство и свое восхищение Айседорой в письме к их общему другу Люне-По:

«Она говорит мне, что ее маленький мальчик и девочка… вернулись в дом. Они держались за руки, и с ними был ребенок, не знакомый со Смертью, который улыбался своей матери…

Она, эта мать, говорила об этом бесконечно, и ее печаль была мирной, тихой и… сдержанной.

Быть со своими двумя детьми по ту сторону жизни, видеть их взявшимися за руки, улыбающимися и мертвыми! А потом вновь увидеть их живыми!.. Какая смелость, какая сила, какое безрассудство, какая гордость, какая печаль, какое заблуждение, какое удивительное сердце!..

Это удивительное и опасное существо не хочет понимать, что все непоправимо! Ее благородство столь же велико, как и ее галлюцинации.

«Непоправимость» тем не менее не влияет на тонус ее жизни, нет — она просто не замечает ее и хочет вновь броситься в жизнь, истекающую кровью… и увидеть снова… Что? — улыбку мертвого ребенка в другой улыбке другого ребенка, который будет у нее!

Извини, мой друг, за мою мелочность, но я ничего не могу понять в этом желании, в этом безумии, в этом высшем здравом смысле.

На стороне Айседоры Дункан Высшие Силы — значительнее, чем сама жизнь…»³³

Как-то в Виареджио Айседора вдруг захотела станцевать для Дузе адажио из «Патетической» Бетховена. Впервые она танцевала после катастрофы, и в благодарность старшая подруга обняла ее:

«Айседора, что ты здесь делаешь? Ты должна вернуться в свое искусство. В этом твое единственное спасение».

Когда Элеонора на зиму покинула Виареджио, Айседора переехала в итальянскую столицу. «Я провела Рождество в Риме. Оно было грустным, но я сказала себе: ничего, ведь я не в могиле и не в сумасшедшем доме — я здесь»³⁴.

Ее аккомпаниатор, преданный Хене Скин, приехал в Рим вместе с ней, а еще один ее друг, поэт Габриэле д'Аннунцио, часто навещал ее или оставлял ей в отеле коротенькие записки, чтобы она не чувствовала себя одинокой.