Аист на крыше

— Одна? Не верю. В тебя бы все не влезло. Такая ты… — окинул выразительным взглядом тонкую талию, — миниатюрная. В синих глазах моментально зажегся кокетливый огонек.

— И вовсе не миниатюрная — улыбнулась, перехватывая два пузатых бокала, — это так кажется, кофта обтягивающая просто.

— Спорим, я обхвачу твою талию двумя руками — задумчиво произнес, закрывая дверцу шкафа.

— Да не обхватишь, не спорь — отмахнулась Ника, продолжая стоять напротив раковины.

— Иди сюда — попросил, протягивая руки вперед, — докажу. Словно мышка под гипнозом она сделала шаг навстречу. Когда большие горячие ладони коснулись тонкой ткани, она ощутила прилив жара, охвативший поясницу. Столько бережной нежности в сочетании с истинной силой было в этих длинных пальцах. Ника замерла, боясь выдать возбуждение глубоким дыханием. Похоже, столь близкий контакт также подействовал на Влада. На доли секунд он притянул ее ближе, затем отшатнулся, выпустив девушку из кольца объятий.

— Ты права, но все равно, худая… — выдавил, натянуто улыбнувшись. Продолжая покачиваться на волне удовольствия, Вероника растерянно улыбнулась в ответ.

— Бокалы всполосни только, пыли три сантиметра, я их год не доставал — прервал затянувшуюся паузу. Это было сказано так непринужденно, что Ника моментально поверила, заглянув внутрь хрустальной емкости. Действительно, пыли было такое количество, что она громко чихнула.

— Будь здорова! Чего там? — лениво спросил, оттирая солонку от слоя прилипшей муки, — жук сдох? Он даже обернулся, подтвердив вопрос насмешливым взглядом.

Взглянув на коричневое полотенчико, обозначающее место раковины, Ника задумчиво подняла бровь.

— Нет, просто, как всполоснуть, у тебя тут…?

— А, да! Прости, глупо, наверное, но я не успел, терпеть не могу грязную посуду, — пояснил Влад, скидывая полотенце в сторону.

— Я тоже, хочешь, быстро помою — спонтанно вырвалось из глубины женской души.

— Нет, конечно, садись, — смутился он, сдвинув брови к переносице, — я потом сам. Кивнув в ответ, Вероника опустилась на стул. Сидеть без дела было слишком непривычным занятием. Не зная, куда деть руки она принялась резать хлеб, затем разложила тарелки, несколько раз передвинув их с места на место. Словом, делала все, чтобы скрыть приступ неловкости. "Еще и это декольте. Ритка виновата. Нечего открывать вид на то, чего нет"- саркастически скривила рот, отвернувшись к окну.

Стараясь действовать быстро, Влад положил салфетки на стол, задержавшись взглядом на притихшей девушке. Она сидела неподвижно, словно фарфоровая кукла, сложив руки под грудью. Взгляд ее был обращен в окно. Туда, где чернильная синь переплеталась с корявой сетью узловатых веток. Была в ее глазах какая-то тихая грусть, отливающая привычной теплотой.

Засмотревшись, Влад на мгновение застыл, продолжая машинально натирать бокалы полотенцем.

— Надо же, теплая ещё — улыбнулась Ника, коснувшись блюда тыльной стороной ладони. Была в ее голосе какая-то искренняя радость, которая показалась ему особенно ценной. Конечно, он прекрасно понимал, что этот ужин вряд ли можно назвать романтическим и редкая девушка сможет скрыть скептический настрой. Нике это удалось. Она была настолько органична в своем нетерпеливом желании попробовать угощение, что он поверил в ее искренность. Даже на душе стало легче.

— Все, сажусь! — потер ладони, придвигая стул вплотную. Спустя секунду их глаза встретились, и прежняя напряженность охватила с новой силой, закручивая в тугую спираль возникшие эмоции. Нике казалось, что его взгляд пронизывает насквозь, читая потаенные мысли. Заметив ее замешательство, Влад опустил глаза вниз, примеряясь к самой большой рыбине, лежащей перед ним. На самом деле показное спокойствие давалось ему вовсе нелегко.

— А можно я руками? — внезапно спросила девушка, потирая кончиком пальца край тарелки, — конечно, это не совсем прилично, то так в сто раз вкуснее.

— Конечно, я тогда тоже — обрадовался Влад. Переплетаясь, их взгляды обменялись искорками благодарности.

— Знаешь, я была маленькой, мы часто ездили с отцом рыбачить. Я так любила утренний туман и рассвет сквозь сизую дымку. Сидишь и не дышишь в предвкушении улова — глаза ее наполнились мягким светом. Она аккуратно оторвала хрустящую корочку, положив ее на край тарелки, — мама смеялась, называя Соней, а я обижалась, не понимая, что это лишь персонаж песни.

— Так ты уже с детства любила дуться по пустякам? — уколол, отрывая хрустящий плавник. Внезапный приступ кашля заставил его замолчать. Отвернувшись к окну, он схватил с подоконника мятную пастилку. Удушливое першение постепенно исчезло, сменившись неприятным покалыванием.

— Лечиться тебе надо — бросив серьезный взгляд, сказала, стараясь убрать из голоса нотки жалости. Сильный хрип испугал ее, напрочь лишив аппетита.

— Да надо, но некогда, у нас учения еще два дня, потом Лиза вернется, потому что мама уезжает навестить родителей за триста километров — ответил, отпив немного вина, — я за все эти годы и не болел толком. Некогда было, да и нельзя.