Айвазовский

Слух о том, что Айвазовский за десять дней написал колоссальных размеров картину, быстро распространился среди крымских художников. И снова к нему устремились живописцы и копиисты из Симферополя, Ялты, Севастополя. Зная доброту художника, они все надеялись, что мастер разрешит им сразу приступить к копированию новой картины. Но, едва увидев огромное полотно, тут же забыли о своих намерениях. Каждый художник в это мгновение думал о том, что для создания такой картины требуется целая жизнь. Они и сказали об этом Ивану Константиновичу.

— Вы совершенно правы, друзья мои. Вся моя предшествующая жизнь была подготовкой к картине, которую вы видите. В ней, мне кажется, удалось добиться сочетания полета фантазии с техническими приемами, выработанными за мою долгую жизнь.

Полотно «Среди волн» обрело постоянное жилище — в Галерее. Никуда и никогда эта картина не будет отсюда отправлена, она останется с ним до конца его жизни, и тогда, когда Галерея перейдет в собственность родному городу. Теперь каждый день, перед тем как отправиться в мастерскую, Иван Константинович долго стоит перед ним. А в мастерской рождаются новые картины: «Пушкин на берегу с семьей Раевских у Кучук-Ламбата», «Пушкин у Гурзуфских скал», «Пушкин на вершине Ай-Петри при восходе солнца». Художник отдает свою последнюю дань поэту. Столетие Пушкина Айвазовский встречает в России первым.

Последний раз в Петербурге

Начался XX век. Людям свойственно мечтать, надеяться, устремляться в будущее. Новый век рождал надежды. Бодро встретил его и Иван Константинович. Ему казалось, все полно добрых предзнаменований: и то, что после долгой болезни он опять здоров и по-прежнему пишет всю первую половину дня, и то, что новые замыслы обуревают его…

То были замыслы не одних картин. Еще до болезни, два года назад, когда он в последний раз приезжал в Петербург, родилась у него идея объединить русских художников. Иван Константинович не мог без горечи не то что говорить, но и вспоминать о различных художественных кружках, появившихся в Петербурге, о их взаимной вражде. Тогда еще он начал думать, как уничтожить раздробленность между художниками, как объединить их. Выход нашелся самый простой — надо построить в Петербурге просторный выставочный зал, вроде венского «Kunstlerhaus», в котором художники выставляли бы свои работы. Конечно, такое здание должно быть образцом изящества и вкуса, все лепные работы, живопись на стенах и потолках должны сделать сами художники. Вот тогда-то забудут они про свои кружковые распри, которые приносят искусству только вред. И еще другая, не менее важная польза будет от такого Дома искусств: наконец-то в столице будет построено здание, где и размеры и освещение будут пригодны для художественных выставок. Ведь даже в залах Академии художеств и Академии наук недостаточно освещения… И еще одно: не нужно будет каждый раз при организации выставок бегать, хлопотать, подыскивать помещение…

Иван Константинович решил все подготовить исподволь, а уже потом поговорить с художниками: он не сомневался, что встретит единодушие в таком важном для всех деле. Айвазовский начал усиленно искать место для постройки выставочного зала и после многочисленных прогулок по Петербургу решил, что лучшего места, чем Александровский сад против Невского, не найти.

Увлеченный своей идеей, старый художник, имевший опыт постройки собственной виллы, картинной галереи, Музея древностей в Феодосии, сам разработал проект будущего выставочного зала в столице. Когда все было готово, Иван Константинович отправился к городскому голове. Городской голова Петербурга Лихачев, человек далекий и чуждый искусству, внимательно выслушал Айвазовского. Для него Айвазовский был прежде всего действительный тайный советник, персона, имевшая связи в самых высоких сферах… Это и решило дело: городской голова не только обещал свое содействие в получении места для строительства выставочного зала, но даже обещал выделить часть денежной суммы для постройки.

Иван Константинович был счастлив. Он был уверен, что решена самая важная часть задуманного дела. Теперь он уже не таился от своих друзей и делился с ними своими планами. Слух о постройке выставочного зала распространился среди петербургских художников. И прежде чем Айвазовский собрался встретиться с художниками и все обговорить, чтобы немедля приступить к постройке, художники сами стали приходить к нему. Каково же было его огорчение, когда все группировки отказались поддержать идею… Передвижники даже обиделись, ибо думали вначале, что Айвазовский хлопочет только об их интересах. Никакие его призывы к объединению не возымели действия, а, наоборот, еще больше накалили страсти во враждующих кружках. Огорченный своей неудачей уехал тогда из Петербурга Иван Константинович.