Айвазовский

Вторично приехав в Петербург, художник чувствовал себя здесь уже значительно увереннее, вращался уже в других кругах. Вскоре после приезда он сблизился с прославленным живописцем К. П. Брюлловым и выдающимся композитором М. И. Глинкой, оба находились на пике своей известности в конце 1830-х — начале 1840-х годов. Общение с ними, исключительно полезное для молодого мариниста, явилось своеобразной школой познания жизни и искусства. Для Айвазовского, не без влияния Брюллова и Глинки, отныне была равнозначна ценность шедевров и мирового, и отечественного искусства, служения эстетическим, нравственным ценностям. Следует предположить, что Карл Брюллов смог передать своему младшему другу восхищение перед шедеврами итальянской живописи, перед созданиями великих мастеров эпохи Возрождения. С устремлениями Михаила Глинки мариниста объединяло желание послужить Отчизне своим искусством, прославлять ее выдающихся деятелей, ее победы и свершения.

Айвазовский, с юных лет отличавшийся исключительной требовательностью к себе, многого достигнув в Петербурге, не утратил это столь важное качество с годами, понимал, насколько важно для него продолжать совершенствование мастерства. Прекрасные возможности для этого открывала перспектива заграничной поездки, и, готовясь к ней, он продолжал работать. Предполагаем, что еще до отъезда в Италию им была написана картина «Морской берег» (1840, ГТГ). Эта композиция по сумрачному серо-жемчужному колориту, по трактовке деталей — пасмурному небу, затянутому низкими тучами, и особенно по решению фигуры переднего плана в одеянии, свойственном простолюдинам России, — характерна именно для побережья Финского залива близ Санкт-Петербурга, а не для итальянских берегов.

3 июля 1840 года в Императорской академии художеств был издан документ, сыгравший огромную роль в дальнейшем творческом становлении феодосийца, — «Свидетельство от Академии художеств о командировании за границу для усовершенствования И. К. Айвазовского и других учеников Академии»:

«3 июля 1840 г.

СВИДЕТЕЛЬСТВО

От императорской Академии художеств художникам 14 класса Николаю Бенуа, Михаилу Шурупову, Сократу Воробьеву[85], Ивану Айвазовскому и Василию Штернбергу в том, что они, во исполнение высочайшего его императорского величества повеления, ныне отправляются за границу для дальнейшего усовершенствования в художествах пенсионерами Академии. Во уверение чего и дано сие свидетельство от Академии с приложением меньшей печати ее.

Конференц-секретарь Григорович»[86].

Итак, в петербургском «храме искусств» Иван Айвазовский получил безоговорочное признание, ему была оказана высшая честь — возможность отправиться в пенсионерскую поездку. Столь значимая оценка академического руководства нисколько не изменила характер молодого художника, нисколько не уменьшила ни его требовательности к себе, ни трудолюбия, ни заботы о близких. Он все так же упорно, с полной отдачей работал — писал вдохновенно и много «свою любимую стихию», все так же его тревожило благосостояние его семьи, стремление обеспечить их во время своего долгого отсутствия. И вновь заслуженная награда не заставила себя ждать: два его полотна решил приобрести император Николай Павлович, о чем узнаём из письма президента Академии художеств господина Оленина, который, несмотря на занимаемый им высокий пост, всегда находил время для бесед со студентами и никогда не лишал их своей поддержки: