Академия

Я с сомнением покосился на бутылки с сине-белыми этикетками. Черт… Ну Леха, ну удружил… Американец больше меня килограммов на двадцать, и мне придется очень постараться, чтобы его перепить. Есть сильное подозрение, что я свалюсь под стол в процессе соревнования, не успев выслушать извинения янки. Ну, или принести их янки.

Между тем, у меня были совершенно иные планы на этот вечер. Глянув на американца, я понял, что его одолевают те же самые мысли.

К сожалению, его спутники тоже поддержали Лехину идею мирного урегулирования.

— Давай, Майкл! Сделай его!

— Покажи ему, что Гарвард умеет отдыхать…

— Майкл, ты лучший! Давай залпом! Из горла!

Американец посмотрел на друзей и хищно улыбнулся.

— Не вопрос! — рявкнул он, и повернулся ко мне. — Ты готов на поединок?

— Конечно! — фыркнул я.

В глазах американца на мгновение мелькнуло выражение обреченности. Он не мог сам отказаться от соревнования из-за своих дружков, в глазах которых бы упал ниже плинтуса, а потому до последнего надеялся, что не соглашусь я. Но у меня тоже выбора не было из-за Лехи. Кем он будет меня считать, если я откажусь?

— Красавцы! — потер руки Леха и споро откупорил бутылки. — Сейчас организую стаканчики…

— Не надо! — взмахнул рукой Майкл и высокомерно глянул в мою сторону. — Я буду пить из горла!

Дурак, подумал я. Однако, почувствовав на себе множество взглядов, среди которых было немало женских — посетители бара, внимание которых мы привлекли своими криками, обратили взоры в нашу сторону, вслух сказал совершенно иное:

— Я тоже! Так быстрее!

Обычный для подобных заведений гул усилился многократно. Некоторые посетители даже начали вставать со своих мест и подходить ближе.

— Русский победит! — крикнул кто-то из глубины бара. — Все русские умеют пить!

— Не-е-е-, - не согласился с ним второй голос с другого конца зала. — Американец здоровее! Он выиграет!

Все. Пути назад нет. Уже точно.

— Ну, без стаканчиков, так без стаканчиков. Начинаем?

Я взял бутылку в руки. Американец тоже.

— Пять! Четыре! — под одобрительные возгласы «зрительного зала» начал обратный отсчет Леха. — Три! — я глубоко вдохнул. Выдохнул. — Два! — подношу горлышко к губам. — Один! Начали!!!

Запрокидываю бутылку и начинаю выливать виски в свое горло, стараясь, чтобы оно не задерживалось во рту. Первый десяток судорожных глотков под оглушительные овации, второй… Одновременно кошусь в сторону американца. Не отстает, зараза!

Виски попадает на язык, обжигая его жидким огнем. Терпеть!!! Уже около половины пути пройдено!

— Ди-и-имон! Ди-и-имон! — вместе с Лехой скандировали десяток человек.

— Майкл-Майкл-Майкл… — вторила им группа поддержки янки.

Горло начинает сводить. Ощущения такие, словно по нему катится лава. С трудом делаю последние глотки, и с громким стуком ставлю бутылку на стол. Одновременно с янки.

— Ничья! — провозгласил Леха. — Бармен! Еще две бутылки! Или кто-то из участников хочет отказаться? — вопрос Леха явно адресовал американцу, лицо которого было красным, как перезрелый помидор.

Зараза… Ты бы лучше сказал, что ничья является хорошим поводом, чтобы мирно разойтись! Американец с надеждой глянул на своих друзей, увидел их разинутые в крике рты, исторгавшие:

— Да!!! Майкл, порви его!!! — и, напустив на себя как можно более бравурный вид, выдавил:

— Продолжаем!

Двадцать минут спустя

Собравшиеся на площади зеваки с интересом наблюдали за тем, как к известному бару, завывая сиренами, подъехали две машины скорой помощи. Взвизгнули тормоза, машины остановились, из них выскочили врачи и скрылись в недрах бара. Вскоре подъехали две полицейские машины.

Количество зевак, почувствовавших начало стремительно увеличиваться. К их глубокому сожалению, особых зрелищ не состоялось. Спустя всего десять минут из бара вынесли пару носилок, быстро погрузили в машины и увезли в неизвестном направлении. Скорее всего, в местную больницу, находившуюся в нескольких кварталах. За каретами скорой помощи уехали полицейские, забрав с собой нескольких молодых людей. Явно иностранцев.

Двинувшиеся было в бар зеваки нашли его двери запертыми. Зеваки начали разбредаться. Один из них откололся от общей массы, воровато осмотрелся по сторонам, и тихо нырнул в один из узких закоулков. Там, как он знал, был расположен черный выход из бара. Ему повезло.

— Привет, Кариакос! — воскликнул он при виде пузатого чернявого мужичка, торопливо запиравшего дверь. — Чего бар так рано закрыл?

Кариакос вздрогнул. Но не обернулся, узнав говорившего по голосу.

— И мое приветствие, Агрипий, — вздохнул он, поворачивая ключ на последний оборот.

Лишь после этого он развернулся и направился к выходу из закоулка.

— Кариакос, ты куда? Не хочешь рассказать, что произошло? Все равно об этом завтра будет говорить весь город! Причем будут выдвигать разные версии, включая ту, что это ты отравил гостей заведения своей стряпней! Так что, лучше расскажи мне свою версию и клянусь, завтра ее услышат все!

Кариакос остановился. Подумал. Затем горестно вздохнул.

— Ты прав. Мои гости отравились, — выдал он.

— Что? — воскликнул удивленный Агрипий. — Стряпней?