Академия "Алмазное сердце"

— Хорошо, хорошо, — говорил Король, и шум в ее ушах стихал. Мир прекращал кричать страшными голосами гибнущих существ, возвращалась тишина, кое-где разрываемая бальной музыкой, и Уна, наконец открыв глаза, обнаружила, что лежит в кресле, а Король обмахивает ее разгоряченное лицо платком.

— Отлично, — проговорил Аргент, ликуя. — Какая мощь!

— Да, — отозвался Король, разглядывая Уну, — мгновенно справилась с даром… а ну-ка, детка, — он обернулся к столу, взял с него ларец и поднес его к Уне. — Попробуй надеть перчатку.

Уна, медленно приходя в себя, опустила взгляд. В ларце не было никакой перчатки — лишь пластинки из серебра, много, разных: и блестящие, и матовые, и черненые.

— Давай, — повторил Король, настойчиво предлагая ей ларец. Уна осторожно опустила руку в ларец, зарылась пальцами в звенящее серебро. На ум ей пришел узор кружевных перчаток, которые она когда-то видела у соседки, и она себе представила, как его выложить их этих серебряных пластин, перемежая черненые и матовые. К ее величайшему изумлению, пластины ее послушались. Словно живые, они прыгали на ее ладонь и прилипали к ней, каждая на свое место, изображая нужный рисунок.

— Прекрасно! — воскликнул Король. — А у кого-то на это уходят недели. А ну-ка, плащ!

С плащом было еще проще.

Уна, осмелев, поднялась из кресла. Она вспомнила, как восхищалась модной накидкой — отец не стал ее покупать, сочтя чересчур вызывающей, — и пластины тотчас вскарабкались на ее плечи, образуя подобие красивых крыльев, укрывающих ее спину. Этот трюк вышел у девушки так естественно и просто, крылья были так аккуратны и даже кокетливы, что не было сомнений — она именно такими их и задумала и воплотила свою задумку в жизнь с точностью.

— Замечательно! — прошептал, восхищенный, Король. — Просто чудно! Боже, какая удача, какое везение! Уна, вы поистине уникальны! И я пророчу вам великую и интересную судьбу!

Глава 8. Аргент и Корнелия

— Теперь, моя драгоценная Белая Роза, — произнес Король, все так же обаятельно и ослепительно улыбаясь, — вы владеете не только величайшим даром, но и таким же мощным оружием. Учитесь пользоваться им.

— Я научусь! — прошептала Уна, прижимая руки к сильно бьющемуся сердцу.

Как близка она теперь от цели! Дар техномагии влит в ее кровь, несколько уроков — и она научится снимать печати так же ловко, как и Дерек. На каникулах можно съездить домой и…

— Вы же помните, что за вами охотятся некромаги? — ее радужные мечты прервал голос Короля, возвращая ее в реальность холодными и прочными цепями. И Уна, до того беззаботно кружащаяся по кабинету Короля, любующаяся своими серебряными крыльями, вдруг остановилась, потрясенная и оглушенная этими словами.

Его Величество, присев на край своего стола, вытянув ноги и скрестив руки на груди, внимательно смотрел на девушку исподлобья. Его серые внимательные глаза поблескивали, и он покачал головой, увидев отблеск страха во взгляде Уны.

— Теперь, — произнес Король, — вы надежно защищены от их страшной магии, и они пока этого не знают. Так могу ли я просить, — голос Короля, окреп, зазвучал жестко, властно и требовательно, что так не вязалось с его словами о смиренной просьбе, — чтобы вы помогли… поймать агента некромагов?

— Как? — шепнула Уна.

— Очень просто, — произнес Король легко, так, словно речь шла о ловле бабочек. — Позвольте им поймать вас. Завлечь в свои сети. Я слышал, вы непоседливое и любопытное дитя, — он многозначительно переглянулся с Аргентом. — И магистр предостерегал вас от излишней доверчивости. Я вам разрешаю не опасаться ничего, — Король подчеркнул слово «ничего», — и побыть беззаботной еще пару-тройку дней… пряча, конечно, свои великолепные крылья. Под одежду. Особенно на груди, там, где бьется ваше отважное сердце. Некромаг захочет ранить вас именно туда, но его когти наткнутся на вашу броню и сломаются. Этого я хочу. А агенты и магистр Аргент, следящие за вами, тотчас схватят его. Ну как, — голос Короля стал насмешливым, — хватит вам смелости сделать это? Выступить наживкой? Ммм?

Уна, на секунду зажмурившись, считала частые удары сердца, сошедшего с ума, испуганного, умоляющего — нет! Нет! В памяти ее всплывали смех, стук мяча и солнечные пятна, мечущиеся по выложенным круглыми камешками дорожкам в саду.

«Уна! Ты самая ловкая!»

Мальчишки всегда смотрели на нее восторженными глазами. Если сейчас отказать Королю, дать волю просящимся слезам, сказать о том, как страшно и больно, то что будет?

Он перестанет так светло и мягко улыбаться. Он встанет, его лицо помертвеет, станет отталкивающим и страшным. Он вырвет свою магию из ее крови, раздерет своими холеными белыми пальцами тело, достанет то крохотное зерно, что посеял, и оттолкнет. Найдет кого-то еще.

Наверное, после этого Уна, вышвырнутая прочь, даже ощутит облегчение, переплакав где-то за углом от пережитого страха и постоянного напряжения. Но братья и угасающий, сломленный горем отец, что ждут ее с нетерпением и надеждой?.. Что скажет она им?.. Скажет, что впала в немилость у Короля, не смогла, струсила, отступила?