Академия «Белое пламя»

Стоило спуститься на первый этаж, как её тут же обступили братья. Самыми прыткими оказались Дан и Синг. Растрепав белобрысые макушки, Лисс отослала младших к своей корзине, где, заботливо завёрнутые в тряпицу, лежали привезённые из столицы игрушки. Мальчишки тут же забыли обо всём на свете, перегоняя один другого, полетели смотреть, что привезла сестра.

Следом девушка попала в медвежьи объятия Мидира и Одара. Этайн никак не могла привыкнуть к тому, что эти двое хоть и младше её, а были выше на целую голову.

– Вы когда успели так вымахать? – с трудом вдыхая, простонала Лисс, чувствуя хруст костей под двойными объятиями братьев. – Оглобли.

– Ты спрашивала это у нас в прошлый приезд, – хмыкнул Одар, щипая Этайн за бок. В ответ тому достался тычок кулаком в плечо. Брат рассмеялся. – Бьёшь, как девчонка.

Достались объятия и отцу, который сидел за столом и с улыбкой ждал, когда схлынет очередь желающих выказать свою радость от приезда дочери. В отличие от матери в тёмные, кудрявые волосы так и не забралась седина. А голубые глаза смотрели тепло и внимательно одновременно.

Странное дело, Этайн всегда поражалась тому, как чуден божественный промысел. У темноволосого мельника и его блондинки-жены дети были от ярко-рыжих, вроде Мидира и Одара, до русоволосых, как у старших сестёр. Глаза у кого зелёные, у кого голубые. У одной Этайн были кошачьи, янтарные глаза, как говорил отец.

Лисс сама подсела поближе к нему, крепко прижимаясь к сильному плечу.

– Наконец-то вернулся мой маленький боец. – Посмеиваясь, отец потрепал девушку по рыжей макушке. – Тебя никто не обижает?

– Я сама кого угодно обижу, – широко улыбнулась Этайн. – Лучше расскажите, как у вас тут.

– Только коротко, – предупредила мать, ставя на стол горячие лепёшки и кидая строгий взгляд своих зелёных глаз на мужа.

– Почему коротко? – Обжигая пальцы, Этайн поспешила схватить лепёшку.

– Да потому что уже кто-то прознал, что ты в Лиссе. Надо спасать Игниса. – Женщина раздражённо перекинула свою косу с плеча за спину, отходя к печи. А Этайн застонала, упираясь лбом в грубо отёсанный стол.

Едва в деревне узнали, что Этайн – чародейка, и каждый её приезд на каникулы сопровождался внеурочной работой. Причём совершенно не её профиля. К дому мельника выстраивалась очередь из страждущих: больных, раненых, обиженных.

Вообще, в Лиссе, сколько Этайн себя помнила, жила травница. Магических сил в ней не было ни на йоту, а в травах она разбиралась едва ли не лучше, чем профессора в академии. Но, к сожалению, старая Батильда могла справиться отнюдь не со всем. Те, у кого водились кое-какие деньги, ехали в столицу к магам-лекарям, но то были редкие счастливцы.

Пару лет назад Батильда умерла, оставив после себя внука Игниса, который перенял у бабки её мастерство. Они с Этайн быстро сдружились, и чародейка никогда не могла отказать другу в помощи. Если быть совсем точным, то на время своего пребывания в Лиссе она заменяла его. Очень скоро односельчане заимели привычку выстраиваться в живую очередь не у мельника, а уже у дома травника, как только Этайн появлялась в деревне. И сейчас наверняка собирались брать хлипенький забор Игниса штурмом.

Быстро закинув в себя пару лепёшек под короткий рассказ отца про семейные радости и горести, Этайн прихватила учебник по травам, который взяла с собой из Гвинефэра, и помчалась на другую сторону села, на помощь к другу.

– Сказал же, нет её пока! Если ещё хоть один из вас, козлов плешивых, по моим грядкам пройдётся, вы от меня ни гриба ядовитого, ни травки, ни чёрта лысого не получите! – разносился зычный голос Игниса, пока Этайн кралась в дом с заднего хода.

Девушка подошла к другу сзади, пока тот толкал свою проникновенную речь. Игнис хлопнул дверью так, что с потолка посыпалась побелка, пачкая его ярко-рыжую, коротко остриженную голову. А когда тот обернулся, то столкнулся нос к носу с Этайн.

– Матерь и Всеотец! – Парень охнул, прикладывая руку к груди. – Ты меня в могилу сведёшь. – Впрочем, чародейка тут же была сграбастана в крепкие объятия. Этайн подумала, что ещё одно такое тёплое приветствие на сегодня, и ей точно придётся лечить себя самой.

– Я тоже рада тебя видеть. – Она похлопала друга в ответ по широкой спине.

Игнис был высокий, жилистый и гибкий. В его ярко-синих глазах постоянно плясали искорки детского озорства, в одном ухе он носил серьгу из высушенных ягод, был смешливым и свободным, как весенний ветер. С ним всегда было легко и приятно.

– Ума не приложу, откуда они прознали. – Игнис уже шагал в глубь дома, качая головой. Этайн следом. – Я утром из леса возвращаюсь, смотрю, стоят. Как бараны на выгул. Ну, думаю, точно, либо вчера в трактире отравились, либо Тани приехала.

Этим ужасным сокращением от имени Этайн звал только Игнис, переняв эту отвратительную привычку от своей бабки. Чародейка сначала пыталась возражать, но потом смирилась, Игнис оставался глух к её просьбам не коверкать имя.

– Это мне? – Друг ткнул в книгу в руках Этайн.

– Кому же ещё. На неделю хватит?