Академия (без) магии: игры с драконами

- С нами случилась детская глупость, – скривился Эрон. – Что бы там в своих заключениях ни писали правительственные маги, аномалии из Проклятого леса никуда не делись. Тот день как раз был одним из таких, когда все шло не так. Мы этого не заметили, увлеклись игрой и подошли слишком близко к краю леса. А потом нам показалось, что мы там что-то видели. Уже темнело, это могла быть обычная птица, но какого-то черта ребята решили проверить, что это. Я уговаривал их не ходить, но ты же знаешь, каково убеждать в чем-то Марта. Он потащил Робина с Энни за собой. Я вернулся домой. Всё.

- Всё? – переспросила я.

Прямо скажем, это не тянуло на заговор государственного масштаба. Я даже ощутила разочарование. А с другой стороны, что я надеялась услышать? Эпическую поэму в прозе, повествующую о зловещих интригах, предательстве и коварных поединках в темном лесу – и всё это с участием семилетних детей?

- А ты чего ждала? – повторил мои мысли Эрон, недовольно тарабаня пальцами по столу. – Это была бы стандартная история о том, какими идиотами бывают дети, если бы не то, что двое из нас тогда погибли. А все из-за одного упрямого придурка, который заигрался, потерял связь с реальностью и решил во что бы то ни стало проверить, что там шуршало в кустах. Если бы магия в тот вечер работала нормально, может, их бы вовремя нашли, и все закончилось бы тем, что нас бы поставили в угол за побег из дома. Но видишь ли, шальная магия в Проклятом лесу нормально вообще никогда не работала.

- И это, по-твоему, повод для вендетты на всю жизнь? – все равно не верила я.

- А что – не повод? – мрачно поинтересовался он. – У всего есть последствия, Эльза. За упрямство Марта пришлось отвечать моей семье. Два погибших ребенка – само по себе трагедия, а это вдобавок произошло на территории, которую незадолго до того признали безопасной. Как ты думаешь, мой отец купил бы там дом, если бы не был уверен, что сможет спокойно отпускать своих детей на прогулки? Он работал в правительстве и собственноручно поставил подпись под документами, которые разрешали строить в поселке дома. У обычных людей виноват тот, кто собственными руками убил жертву или довел ее до смерти, а у чиновников все иначе.

Эрон прервался, сделал большой глоток вина и устало потер глаза.

- Когда родители Робина и Энни узнали, кто одобрил строительство домов в месте с сумасшедшей магией, они подали на моего отца в суд. К счастью, отца признали невиновным, иначе бы это был грандиозный скандал на всю Римею. Но мы и так прошли через маленький ад. От нас, как от прокаженных, отвернулась половина драконьих наследников провинции. Отец должен был получить повышение, а его вместо этого понизили в должности. Если бы не тот случай, он бы уже сидел в кресле ироланского министра. Как видишь, мы теперь вообще не в Иролане. Но ладно бы только это…

- А что еще? – спросила я, жадно ловя каждое слово.

- Отец плохо перенес все это дерьмо. Нет, он не заболел – если это можно так назвать. До этого он был совершенно нерелигиозным. До сих пор помню, как бабушка ругала его из-за того, что мне пять лет, а я некрещеный. После того случая вдруг отец ударился в религию, начал верить в истинных драконов, потратил кучу денег на восстановление старозаветного храма недалеко от Проклятого леса, – у него было такое лицо, как будто он вот-вот сплюнет. – С тех пор у нас в доме только и слышно, что про церковь да про истинных драконов. И еще – про то, что мы с сестрой должны быть лучшими. Лучше всех. Потому что мы потомки драконов, величайших в мире существ, и мы должны быть их достойны. Сестра не вытерпела, сбежала замуж чуть ли не за первого встречного, лишь бы здесь не жить. А Март просто уехал с семьей сюда, и ничего из этого его не коснулось.

Закончив говорить, Эрон заглянул в бокал, но тот был уже пуст. Широким жестом драконий наследник плеснул себе еще вина и добавил мне, хотя я и так его едва пригубила.

Больше ради поддержки собеседника я сделала крошечный глоток.

По крайней мере, стало ясно, почему Эрон ненавидит Марта. Искать виновных при неудаче – одна из самых распространенных черт человеческого характера. Мало кто готов признать, что он ошибся или мог сделать что-то иначе. А в случае с погибшими детьми так удобно подвернулся Март, который убедил товарищей зайти в лес, хотя Эрон сам подтвердил, что они вчетвером были всего лишь глупыми детьми.

Не приходилось сомневаться, что Март поведал бы совершенно другую историю, похожую на историю Эрона, как ясный солнечный день – на глухую зимнюю ночь: вроде бы пейзаж тот же, а не узнать. Не бывает такого, чтобы два человека, оказавшихся по разные стороны кордона, видели ситуацию одинаково. К тому же Эрон мог быть не до конца честен. Я подруга его врага, объект для завоевания. Зачем мне выкладывать чистую правду? Не зря Март назвал его лжецом, когда на аллее неделю назад зашел разговор о тех событиях.