Академия Блонвур

Ну, а приверженцы Кридирнора — они ненавидели и Лонгаронеля, и самого Дагратдера, чего уж удивляться, что к ней они симпатии тоже не питали. Однако негатив с их стороны вполне можно было вытерпеть, ощущая поддержку другой части вампиров.

И постепенно Эльджета поняла, что Элестайл отнюдь не злопамятен, что его непрощение существует лишь в её собственной голове. А сам король давно простил ей ту дурацкую выходку — наверное, простил не ей самой, а как возлюбленной друга. Но главное, что простил. И даже недоверия к ней больше не питает. Более того, именно его, Дагратдера, к ней отношению она обязана тем, что её приняли и другие вампиры. Будь оное плохим, не помогли бы ей никакие чувства Лонгаронеля — хотя его тоже уважают. Однако всё в Бордгире решает именно Элестайл — он здесь и король, и серый кардинал.

Вот если бы ещё не было проклятого Кридирнора, упорно рвущегося к власти. Но тут уж Эльджета ничего не могла изменить.

Оставалось радоваться, что хотя бы её выходка не пошатнула трон под Дагратдером. Конечно, ещё и во избежание таких последствий король постарался прикрыть благовидной целью их с Лонгаронелем проступок. Но всё же Эльджета была уверена, что он не только спасал собственную шкуру, но и судьбой друга был искренне озабочен.

Дружба этих двух вампиров была настоящей — в этом Эльджета тоже нисколько не сомневалась. Там, в пещерах, Элестайл ещё не знал выхода — иначе сказал бы о нём Лонгаронелю уже тогда. И тем не менее он отпустил их, поняв сколь глубоко чувство Лона к ней. Отпустил, несмотря на все последствия для себя лично — просто потому что не мог заставить друга страдать.

У Эльджеты никогда не было друзей. Но её возлюбленному повезло иметь друга, и девушка по-настоящему ценила эту данность. Она была очень рада, что у Лона друг есть — не потому что тот был королём, она ценила саму их дружбу. И, может быть, ещё поэтому Элестайл и простил ей всё то, что она натворила — потому что видел это её отношение к их дружбе.

В Бозуир они прибыли ещё засветло. Замок, не в пример всем остальным вампирским крепостям, оказался небольшим. Чёрные, как обычно, крепостные стены… а вот сама тюрьма была выстроена из тёмно-бордового камня.

Поначалу Эльджета не поняла такого цветового решения — уж явно не вампиров пугать оттенками красного. Хотя, с другой стороны, цвет камня ничуть не напоминал излюбленный вампирами живительный напиток, скорее это был цвет свернувшейся или запёкшейся крови. В общем, неизвестно как его воспринимали коренные бордгирцы, а на Эльджету здание произвело весьма гнетущее впечатление.

Причём и внутри тюрьмы она наблюдала исключительно тот же тёмно-бордовый камень. Из него было всё вокруг — стены, пол, потолок. Где вампиры вообще раздобыли столь необычный строительный материал? И на крутой лестнице, ведущей в подземный каземат, загоравшиеся по пути факелы высвечивали опять же сплошное засилье тёмно-бордового цвета.

Дагратдер прикоснулся рукой к одной из тяжёлых металлических дверей, и та отворилась, пропуская посетителей в абсолютно тёмное пространство камеры. Впрочем, почти сразу оное озарилось неярким светом — как обычно, будто бы засветились стены или даже сам воздух.

Цветовое решение внутри камеры оказалось ещё хуже — оно всё-таки было ярко-алым. Теперь засилье тёмно-бордового за пределами камеры казалось Эльджете лишь подготовкой к истинному кошмару. Кроваво-красный цвет откровенно давил на психику, а, как объяснил ей позже Лонгаронель, у вампиров ещё и вызывал жажду.

А в остальном у Эльджеты камера тут же породила ассоциацию с карцером в дальронской тюрьме — из обстановки тут присутствовало лишь некоторое количество не первой свежести соломы. Однако бозуирская камера была значительно просторней. Зато в карцере стены были спокойно-серого цвета… которого, впрочем, Эльджета, в общем-то, и не наблюдала из-за полной темноты. Но ведь вампиры обладают ночным зрением, а значит, обитатель бозуирского застенка вынужден любоваться на это милое цветовое решение круглыми сутками.

Сидевший на соломе узник в первый момент поднял руку, прикрывая отвыкшие от света глаза. Потом опустил её, но продолжал щуриться с непривычки. Похоже, рассмотреть вошедших он пока так и не мог.

Эльджета понятия не имела, как выглядел Зингл^р в лучшие времена, однако теперь он скорее напоминал тень вампира. Смертельно бледный, осунувшийся, исхудавший до состояния «кожа да кости», вот он действительно выглядел ожившим трупом. Нет, наверное, точнее было бы сказать — пока ещё живым мертвецом.

Король провёл рукой по стене, и небольшая её часть опустилась в горизонтальное положение, являя собой скамью — с мягким, между прочим, сидением. С боков скамью поддерживали цепи. Элестайл сделал спутникам знак садиться. Сам он сел на ближний к Зинглару[1] конец скамьи, рядом Лонгаронель. Эльджета осторожно опустилась следом за ним.

— Дагратдер… — тихо выдохнул узник, очевидно, по творимой магии догадавшись, кто именно его посетил — ведь в Бозуире магия была доступна лишь королю. Но разглядеть пришельцев он всё ещё не мог. — А кто с тобой?