Академия Буря

– Сейчас будет красиво, – пообещал Фрэнсис, останавливая Найт и протягивая руки к ее лицу, чтобы снять маску.

* * *

– Ух ты!

Глаза и рот госпожа Найт открыла одновременно.

Серединка горбатого моста – он, кстати, назывался Мостом Весеннего Шепота – висела над угодьями Бури, как королевская ложа – над амфитеатром. Идеальный обзор.

Авансценой служил внутренний двор, разделенный на квадраты, цветные, как поля Калландии, долины мельниц. По бокам каменными кулисами стояли башни Рассветного и Полуночного крыла. Дальше, уже за воротами академии, брала разбег поляна, усыпанная светящимися цветами. Передней декорацией был холм с мерцающими зубьями Этерны и мрачной громадой древней обсерватории. Задником – море, нашептывающее, как дурман, издалека. Облака над ним болтались и качались, будто подвешенные на театральные колосники. Луна была софитом.

Или нет: скорее – примой, чей серебряный подол тянулся от горизонта и бросал россыпь искр к подошве холма.

– Это очень красиво, – оценила Найт.

– Ага. Только ты не туда смотришь, – усмехнулся Фрэнсис и, ловко приобняв ее за плечи, аккуратно повернул лицом к Пугливой башне справа по курсу.

От Фрэнсиса пахло миррой, миндалем и слегка ванилью. Морской ветер подбросил парфюм Ладиславе под нос: ознакомься.

Девушка посмотрела, куда указывает близнец.

Пугливая башня – дом библиотеки, зелий и колонны-хребта – вырастала из главного корпуса, как стебель, и днем ничем не отличалась от сестер.

– Но сегодня полная луна, – пояснил Фрэнсис. – И в ее свете все преображается.

И действительно… Вся башенка, как заплатками, была покрыта гербами, невидимыми на солнце. Большие и маленькие, разных форм, воткнутые меж окон и распластавшиеся на пол окружности, они ярко горели. И – более того – двигались, шевелясь в легком колдовском тумане. Ожившая пляска картин.

– Вау!

На гербах были изображены дивные создания. Те же самые, что и на красочном потолке главного холла. Вот единорог бьет копытом. Вот грызген хихикает, тянет в рот рыбеху. Вот шарик-птица-иррин перепрыгивает с ноги на ногу и раздувается, готовясь петь.

Вот…

Ладислава вздрогнула. По спине пробежал холодок, будто острым когтем провели. Герб, вызвавший это чувство, был спрятан далеко внизу, в темном углу башни, где она смыкалась с соседней.

На эмблеме было страшное существо… Монстра изобразили мелкими, злыми штришками: чернильно-черными. У существа были оленьи рога, плоская морда с двумя провалами глаз, острые ветви вместо рук и будто ящериные ноги, выглядывающие из-под драного плаща. Вокруг него плясала в лунном свете какая-то шелуха… Хлопья пепла, что ли…

– Удивительный эффект, да? Гербы видно только с этого мостика, – улыбнулся Фрэнсис, в это время мирно любовавшийся королем келпи, бьющим копытами по воздуху.

Найт с трудом отвела взгляд от монстра.

Рядом с ним, в том же темном углу, были нарисованы еще несколько: безглазое чудище с ртом во всю голову; девушка со вторым лицом на животе; нечто, похожее на гротескный скелет осла.

Все они как будто принадлежали иному миру.

Как-то незаметно случилось так, что рука впечатленной Ладиславы оказалась в руке Фрэнсиса. Винтервилль удивился, не заметив причины, но тотчас в ответ ободряюще пожал ладонь девушки. И не стал ее отпускать.

– А откуда ты знаешь об этой «картинной галерее»? – спросила Найт, стремясь развеять гнетущее впечатление. – Ты же тоже новичок!

– Кхм, напомню: в отличие от тебя я готовился к поездке, – подмигнул Фрэнсис.

Они сели на мосту, и близнец начал распаковывать корзину с припасами, добытую им на кухне. Юноша налил в два берестяных стаканчика (патент его бабушки, чаевницы госпожи Пионии) шипучий осоко-лимонад. Зеленый, пузырящийся, густой и кисловато-сладкий.

– Эта информация есть в книгах об академии. Раздел: «Факты о Буре и Ее Жителях».

– Ага. А про жутких демонов там тоже говорится? – сощурилась Найт.

Лицо Фрэнсиса осталось непроницаемым, но лимонад качнулся, а сердце бахнулось куда-то вниз, в район идущего в подвалах семинара по некромантии. Сожитель внутри встрепенулся, разворачивая крылья: опасность!

Откуда она…

Но Найт уже деловито тыкала пальцем себе за спину, в сторону испугавших ее эмблем.

Фрэнсису аж похорошело. Впрочем, приглядевшись к монстрам, он присвистнул:

– Нет, про них не знаю. Надеюсь, они уже вымерли.

– И я надеюсь! – поддержала Найт. – Слушай, Фрэнсис. А ведь ты боевой маг. Расскажи мне что-нибудь интересное о своем прежнем студенчестве, а?

Разговор пошел как по маслу.

Ладислава была прекрасным слушателем, а Фрэнсис обожал свой старый профиль. Он всегда считал себя боевым магом, и у него не было ни единого сомнения, что это – его путь. В этом смысле странно было смотреть на людей, не знающих, в чем их призвание. Фрэнс как будто родился с огненным шаром в руке и уже в пять лет плел воображаемые связки защит-нападений.