Академия Буря

Впрочем, накидывая шэппар, она вспомнила: большинство вещей в жизни, даже неприятностей, происходят вовремя – надо только глянуть под нужным углом. На эту чудесную мысль Ладиславу навела стеклянная стена, сквозь которую было видно знакомый рыжий профиль вдалеке. Это мастер Берти куда-то пружинисто шел по холмам.

Лади распахнула дверь, звякнувшую осколочным ловцом ветра, и рванула догонять сыщика, резво перепрыгивая лужи, затянутые корочкой льда.

– Ых. Надо было ее оставить, прыткую такую… – озадаченно нахмурился мастер Ранкинс.

И придвинул Тиссе, вокруг которой и так жужжали три летунца, еще пять горшков для работы.

– Ну класс, – уныло буркнула Винтервилль.

* * *

Увидев бегущую к нему адептку, сыщик остановился.

Он замер на маковке холма, поросшего высокой травой – некогда зеленой, а теперь темно-желтой, будто пшеница Тернасса. Солнечные пятна – блеклые, как водой разведенные, – хаотично шарили по полю, повинуясь движению неба: маг-светильники ищеек, устроивших портовую облаву, не иначе.

Пес детектива сидел в траве, медитативно зажмурившись против хлесткого ветра.

– Вы будете расследовать дело Хейли? – с ходу спросила Найт, поднимаясь на холм, руками раздвигая высокие шуршащие стебли.

– Конечно, – Берти улыбнулся и склонил голову набок, будто в музее перед любопытным экземпляром. Спрятал руки в карманы клетчатых брюк.

Ладислава потемнела лицом. Переступила с ноги на ногу.

Шумно выдохнула и неуверенно начала:

– А может, не над…

– Стоп! – перебил Голден-Халла, мгновенно посуровев. – Не вздумай заканчивать фразу, госпожа адептка! Будь добра, не вступай в клуб защитников убийц. Выплюнь мысль, немедленно, ну!

– Просто… – Ладислава мучительно покраснела.

– Никаких просто! – отрезал Берти. – Нельзя забить на правосудие только потому, что всем это будет удобно. Не то чтобы я большой фанат истины как таковой – к праху истину, но есть такая штука – человечность, и мне жаль, что в школах преподают религию, а не ее. Она была твоей однокурсницей, Найт. И ее убил НЕ вервольф! Историю Хейли кто-то должен рассказать – рассказать до конца, честно, а не заглушая мысли студентов перезвоном лесных колокольчиков. Просто потому, что это правильно. Это гуманно, сострадательно и честно. Ты понимаешь?

Ладислава осторожно кивнула.

Кажется, ей высказали то, что хотели сказать кому-то другому. Как будто она подошла к игровому автоматону-«толкачу», и первым же медяком выбила всю сумму, накопленную предыдущим игроком. Гремят, шумят монеты гнева, оглушают.

– Просто я знаю, кто убийца, – все-таки твердо закончила Найт. – И дело даже не том, что вы обвините важного для меня человека. А в том, кто за ним стоит. И как только вы докажете его вину, вас просто уберут с дороги! Правосудие, на которое вы надеетесь, все равно не свершится. Я хоть сейчас могу сказать вам, кто виноват, но… Я боюсь, это тупик, мастер Берти.

Голден-Халла удивленно вскинул брови.

– Ух ты! – воскликнул он с искренним интересом. – Значит, ты посвящена в тайну близнецов? И фамилию их знаешь? И суть проблемы Фрэнсиса? Хм. Неплохо! Я раскопал все это только сегодня: до этого не лез по просьбе Элайяны (не то чтобы она отменила свое требование, но я решил быть плохим мальчиком). Может, ты и про гибель птицы иррин в курсе, а, госпожа Найт?

– В курсе.

– Прах, да у тебя открыто больше карт, чем у меня. Что, думаешь, не надо лезть? – прищурившись, спросил Берти и склонил голову уже на другую сторону – разминочка-с.

Конец его длинного узкого шарфа реял на ветру, как гордый флаг академии.

Ладислава пожала плечами, хмурясь:

– Я не вижу, чтобы в нашей ситуации был возможен хороший исход следствия, понимаете? Мне всегда говорили: ищи победу без проигравших; избегай проигрыша без победителей. У нас, к сожалению, будет второе.

Берти задумчиво покивал головой.

– Да ты сама рациональность, – вздохнул он. – Но давай помечтаем. Что, если в убийстве виноват не Фрэнсис?

– А кто? – тотчас встрепенулась Ладислава.

– Пока не знаю, вот и хочу выяснить. Но все вокруг либо ставят мне палки в колеса, либо пускают слюни беспамятного оптимизма. Однако представь, как было бы здорово доказать, что твой друг – ни при чем… Правосудие для Хейли и чистая совесть Винтервиллей разом – мастерство комбинаторики, м-м-м.

– А вы стопроцентно уверены, что это не Фрэнсис? – опешила Ладислава.

– Стопроцентно я уверен лишь в том, что жизнь – это счастье и грандиозная удача кучки атомов, сорвавших великий куш и сложившихся в таких чудесных нас, – пробормотал Берти. – Не уверен, нет. Но! Даже если Фрэнсис и участвовал в убийствах (что очень вряд ли), то он был там не единственным чудовищем – прости мне это слово.

– Не единственным?!

– Ага. И я сомневаюсь, что второе действовало так же бессознательно, как твой дружок. Так что смысл у следствия есть. Причем куда больший, чем обнажить всеобщие страхи, потешить мое эго или еще разок плюнуть на репутацию асеринской церкви. Такие дела.

Голден-Халла бодро подмигнул Ладиславе, развернулся и пошел прочь.