Академия Буря

– Эй! Стойте! – возмутилась девушка, бросаясь следом и хватая его за рукав зеленого замшевого плаща с ярко-желтыми карманами. – Откуда вы знаете, что Фрэнсис был не один?

– С такими вопросами, Ладислава, ты рискуешь стать помощницей детектива. Чужаков в секреты не посвящаю.

– А ею можно стать? – глаза Найт восторженно загорелись. – Пожалуйста! Я хочу!

– Можно, – кивнул сыщик, ждавший этой просьбы.

Ибо, во-первых, Найт была отличным источником информации. А во-вторых, он обещал звать ее на «интересности». Ничего интересней расследований Голден-Халла и помыслить не мог. Искренне – не мог.

– Только никто не должен знать, что ты мне помогаешь.

– Почему?

Потому что я бы тоже сам себя убрал с дороги, Найт. Я, конечно, ловко верчусь в жерновах судьбы, но осечки случаются. Лучше б тебе не светиться.

– Но ведь секреты – это так здорово, – вслух сказал рыжий и подмигнул. – Итак. Ты серьезно со мной, Ладислава? Жалованье мне платить тебе нечем, предупреждаю.

– С вами. С чего начнем?

– С говорильни, ясен-красен. С обмена, то бишь, информацией. Уединимся?

* * *

Первое собрание по Делу Звенящих Колоколов – как косвенно-поэтично назвал его Берти, любитель всему давать имена, – провели в лодочке. В одной из тех двух, что «волк-коза-капуста», на озере у дома Голден-Халлы.

Сыщик и адептка отплыли от берега и отпустили весла, позволив лоханке безалаберно качаться на студеной воде среди густого багряного ивняка. Удобная позиция: никто не подслушает, никто не увидит.

Берти достал из сумки улики, подобранные в Фонтанном Дворе, и альбом для рисования. Он открыл первую страницу, где была срисована разбитая кладка академии.

– Итак, – обстоятельно начал сыщик. – Почему я уверен, что Фрэнсис либо был не один, либо вообще отсутствовал при убийствах. Первое: в Долгую Ночь кто-то разрушил угол здания. Давай представим, что во дворе в тот момент были только иррин, вышедшая погулять, и…

Голден-Халла запнулся. Ладислава успела посвятить его в новые для него факты жизни и невезения Фрэнсиса, но сыщик пока не знал, как трактовать всю эту мистерию из области ТММ.

– …И демонангел, – выкрутился рыжий. – Скажи, Найт, как эти двое разрушили стену? Иррин бы точно не смогла: она слишком мягкая на ощупь.

– Наверное, Фрэнсис не вписался в поворот на лету? – протянула Лади.

– У него б тогда переломы были – крыльев, ребер, всего такого. Нет, госпожа адептка. Стену разнесла либо магия, либо кто-то непрошибаемый в стиле горного тролля. Двигаемся дальше.

Берти перевернул страницу альбома.

Найт вгляделась в рисунок странного следа, отдаленно напоминавшего то ли индюшачий, то ли саламандров… Сбоку сыщик указал масштаб, свидетельствующий о том, что существо, его оставившее, слишком активно кушало манную кашу – выросло просто гигантом.

– Я нашел этот отпечаток сегодня на границе двора, под друдом, чьи корни распугали траву, растущую в округе и скрывшую все остальное на пару с брусчаткой. Ладислава, ты видела ноги второй ипостаси Фрэнсиса?

– Нет. Сегодня он был только наполовину обратившимся, как я понимаю.

– Хм. Ладно, предположим, сын Ноа ходит на куроящериных лапках. Но! Мы знаем, что он летает. Так зачем тогда летучему Фрэнсису идти к жертве пешком?

– Наверное, не за чем…

– Вот-вот. Теперь улики.

Рыжий развернул первый из шелковых платков. Внутри лежал лоскут черной материи.

– Обрывок попал под один из камней кладки, выпавших в Долгую Ночь. Это очень похоже на оторванный подол плаща, но плаща паршивого: даже двухтысячелетняя накидка хранителя Карланона, которую демонстрируют паломникам в Храме Откровений, выглядит новее.

– Да уж… – Ладислава нахмурилась, осторожно прикасаясь к ткани, буквально рассыпающейся между пальцев. А еще очень грязной, будто над ней поточили угольный карандаш.

Однажды в порту они с коллегами нашли мертвеца, замурованного в стены таможни. Его одежда за десятки лет стала как будто прелой, но эта ткань… Сожми сильнее – сотрется в порошок.

Между тем Голден-Халла снова перевернул альбом – любит же рисовать, а! – и тотчас развернул второй платочек. На листе были изображены человеческие ладони с частично заштрихованными зонами. В платке ничего не лежало, кроме едва заметной мелкой графитовой пыли – большая часть ее впиталась в шелк, покрыв его мраморными разводами.

– Я соскреб это с ладоней нашей жертвы, – пояснил сыщик. – Как ты думаешь, что это?

Ладислава всмотрелась и внюхалась.

– Вообще это похоже на пепел, – протянула она. – Такой же, как тот, которым испачкали ткань…

– Вот и мне так кажется. Откуда он мог появиться на руках Хейли? Ожога у девушки нет.

– Она во что-то вляпалась?

– Типа того. Ну-ка, следственный эксперимент!

Голден-Халла достал из сумки какую-то белую присыпку и вдруг щедро, как из солонки, обсыпал себе всю грудь. Лади ахнула: бедный плащ!

– Оттолкни меня! – приказал сыщик, бросаясь на нее с такой лучистой улыбкой, что хотелось, напротив, обнять.