Академия Горгулий. Избранница дракона

– Да!.. Нет… Я помню все смутно и не уверена, что это та же горгулья, но разве их может быть много, если оборот как бы невозможен? Речь сейчас не об этом! Речь о Редеке. Пожалуйста, узнай, вернулся ли он. Ты сможешь сделать это быстрее, чем я. А если нет, его надо найти!

Наверное, панические нотки в моем голосе говорили сами за себя, потому что больше Колт не стал расспрашивать. Он отправился в мужское общежитие, по пути отдав приказ повстречавшимся нам стражникам поднять по тревоге всех, кто сейчас не на дежурстве, и ждать его дальнейших распоряжений. Поэтому, когда оказалось, что Редек действительно не вернулся, на его поиски отправились незамедлительно.

Однако найти его удалось только час спустя. В стороне от дороги, ведущей из Бордема в замок, среди деревьев. Это был совсем еще не Мертвый лес, но рядом с Редеком лежали три трупа в весьма плохом состоянии. Было очевидно, что от них отбивались и отбиться почти удалось, но…

Редек лежал рядом с мертвыми телами. Безмолвный, неподвижный, бледный и холодный.

Глава 12

Увидев Редека на земле в окружении заметно разложившихся тел, я решила, что он мертв, и осознание этого факта пронзило грудь чем-то острым и ржавым. Сердце сжалось, в горле встал ком, а глаза заволокла пелена слез, сквозь которую я увидела, как Колт опустился на колени рядом с сыном друга и положил руку ему на грудь.

– Он жив! – прозвучало громко и четко, позволяя сердцу снова забиться ровно и уверенно.

Жив! Мы успели! Спасибо вам, мертвые ребята, за то, что подали знак и предупредили…

Однако радость оказалась недолгой. Привести Редека в чувства Колт не смог и велел немедленно доставить его в замок. Одного стражника отправил бегом вперед, чтобы тот предупредил в лазарете и убедился, что лекарь на месте. Бледное сосредоточенное лицо отца ясно дало понять, что дело плохо, но на прямой вопрос он ничего не ответил, лишь тихо велел идти к себе.

Конечно, я не послушалась, но постаралась больше не мелькать перед его глазами и не путаться под ногами. Прячась за широкими спинами стражников, я сумела просочиться в палату, где лекарь принялся водить над телом Редека руками, осуществляя уже знакомую мне магическую диагностику. По тому, как он хмурился, становилось еще более очевидно: дело не плохо, а вовсе дрянь.

Закончив, лекарь выпрямился и мрачно посмотрел на Колта.

– Увы, я не могу сделать для него больше, чем сделали вы.

– Стазис – это не решение, – возразил отец.

– Конечно, – согласился лекарь печально. – Но он даст родным возможность попрощаться. Мальчику это уже не поможет, но им будет легче.

– Не будет, – холодно уронил Колт, явно собираясь уйти, но тут я не выдержала и выскочила из темного угла, в котором таилась до тех пор.

– Постойте! Вы же не собираетесь так просто сдаться и поставить на нем крест? Редек ведь жив! Значит, ему можно помочь!

Губы немолодого лекаря тронула слабая улыбка, но он уверенно покачал головой.

– Не в этом случае. Заражение зашло слишком далеко. Вероятно, на ранней стадии усиление организма зельями и заклятиями могло бы дать ему шанс, но теперь…

– Заражение? Заражение чем?

– Некромагией, – лаконично ответил Колт. Но после моего вопросительного взгляда ему пришлось пояснить: – Редек попытался упокоить мертвецов. Ему это удалось, но в процессе магия смерти проникла в него и отравила. Я видел такое на войне много раз. И это практически всегда гарантированный летальный исход.

– А Кроу на моих глазах упокоил несколько зомбаков и даже не поморщился, – зло процедила я, чувствуя, как в груди снова разливается горькая отрава скорби. – Так, может, он прав? И оборотням стоит быть умнее? Не отказываться от знаний, которые могут спасти жизнь?

– Эти знания с легкостью могут и погубить, – отрезал Колт сурово, чуть повысив голос.

Однако мгновение спустя его лицо смягчилось, и он добавил спокойнее и тише:

– Так или иначе, а теперь уже поздно рассуждать об этом. Даже не всякий некромант смог бы остановить заражение на такой стадии, а у нас и вовсе нет шансов. Мне жаль.

Его сожаление прозвучало довольно искренне. И когда он шагнул ко мне, протягивая руку, часть меня хотела шагнуть ему навстречу. Было бы здорово уткнуться носом в надежное отцовское плечо, позволить сжать себя в крепких объятиях. Разреветься, словно маленькой, оплакивая пусть и едва знакомого, но успевшего стать «своим» парня. Было так странно ощущать эту связь между нами: он горгулья и я горгулья, а значит, мы оба части чего-то единого, пусть ни один из нас ни разу не превращался в огромного жуткого монстра с перепончатыми крыльями. И пусть сама я горгулья без году неделю. Мне все равно казалось, что я теряю по меньшей мере брата. Вот, стало быть, каково это. Теперь я лучше понимала Мелису.

Но вместо того, чтобы шагнуть в объятия отца, я повернулась и убежала прочь. Потому что снова злилась: на его беспомощность, на свою беспомощность, на несправедливость жизни и на неизвестного мне трусливого урода, бьющего исподтишка.