Академия искусств (СИ)

Так что сейчас Пенни хорошо её понимала. Талон и Катерин тоже. Их мать сбросила их дяде, который был далёк от идеала, а уж добрым и заботливым его вообще нельзя было назвать. Но даже он присматривал за этими злодейски вредными детьми, он кормил и одевал их, воспитал, вырастил, в конце концов. И у них всегда был дом. Но им очень часто хотелось к маме. Особенно Талону, ведь он был совсем маленьким. Но Катерин скучала по матери сильнее. Она была старше, и помнила мать больше. Также она помнила, что они с Талоном вообще-то сводные — у них разные отцы, но мама любила их одинаково… Пока не отдала дяде. Но Катерин помнила, какие мягкие у неё были руки, как ловко она плела длинные косы девочки — волосы у неё росли на удивление быстро — и учила, что за ними надо следить, ухаживать, вдалбливала правила красоты в детскую головку, так что оба ребёнка стали буквально помешаны на себе, особенно на своих волосах. Конечно, она об этом так и не узнала — ушла раньше. А через год умерла. Катерин наткнулась на это совершенно случайно — дядя оставил ненадолго компьютер, чтобы поиграть с котом, и девочка увидела небольшую анкету, где было имя их мамы. Анкета была из морга — женщина скончалась в больнице из-за сильного отравления. Катерин не говорила никому, что узнала об этом, особенно брату, но была ужасно расстроена — несколько ночей проплакала. И решила, что ей пора становиться лучшей сестрой на свете, и опекать брата, не хуже матери. Поэтому ей были лучше всех знакомы чувства Андромеды.

Питер не понимал, как можно грустить по матери. Свою собственную он презирал, и даже ненавидел, особенно за её слова Милене, и поэтому недоумевал, чего все такие грустные и погружённые в свои мысли. Он прокашлялся, и начал:

— Надо доложить обо всём, что мы…

Взгляд его неожиданно упал на ноутбук. Он был выключен, по почему-то притягивал к себе взгляд. Поставив, наконец, Катерин на ноги, он подошёл к нему и включил.

— Ну-ка все сюда, — резко сказал он, прерывая воцарившуюся меланхолию. — Кажется, тут что-то есть.

На рабочем столе оказался всего один файл — видео. Питер, почти не дыша, щёлкнул на него и сделал звук на максимум. Все четверо сгрудились у стола, пока Андромеда тихо всхлипывала.

— Меня зовут Альфред Кененгем, — на экране появился мужчина с редкими светлыми волосами, сильно смахивающий на Найджела. Точнее, это Найджел был похож на него. Альфред Кененгем был его отцом. — Я — гений этого мира. Сегодня меня лишили дома. Это гадкие твари забрали моих детей и всех учеников. Признаться, я надеялся, что этого никогда не случится, но что поделать. Зло должно быть наказано — вот глупое правило этого мира. Возможно, двумя годами ранее, я бы из кожи вон вылез, чтобы вернуть себе дом и славу, но сейчас… Нет, уже поздно. Я не хочу возвращаться. Мне это надоело.

Я завёл семью, чтобы быть как все. Конечно, Натали недалеко от меня ушла — она злой гений, и поженились мы в надежде на то, что сможем создать совершенных детей. Признаться, нам это удалось. Наша старшенькая, Андромеда — гений. А младший Найджел — превосходный убийца, просто робот. Они унаследовали всё самое лучшее. И я за них очень горд. Я собирался дать им лучшее детство, но им интересно только учиться. Особенно Андромеде — она приготовила лучший яд, который убил мышку с одной добавленной в воду капли! Причём мгновенно и, судя по всему, болезненно. Превосходно! Но это видео я записывал не для этого. Разумеется, они вырастут. Они захотят вернуть дом. Возможно, даже вернуть нас. Поэтому, малыши, я обращаюсь к вам, ведь только вы знаете вход сюда. Прошу вас — бросьте. Бросьте это дело. Нам с мамой будет уже всё равно. Эй, Натали, помаши детям! — в кадре появилась очень красивая, но усталая и исхудавшая женщина. Она и правда помахала им, улыбаясь. Здесь, на видео, эти двое действительно были похожи на родителей, а не на психов, готовящих лучших убийц в мире. — Не знаю, через сколько лет вы нас найдёте. Возможно, пройдут десятилетия, а может и года три. Тем не менее, я хочу, чтобы вы знали, почему мы мертвы.

— Ваш папа меня застрелит! — весело, со странным, мазохистским блеском заявила женщина. — Не бойтесь, это будет просто боль! Ах, боль… Ещё немного боли!!!

Глаза женщины вращались и сумасшедше сверкали, она словно задыхалась, даже руки к горлу подняла, и безумно улыбалась. Её потрясывало от возбуждения и смеха. Ясно, психованная мазохистка.

— Да, дорогая. А ты приготовишь мне яд, и я умру быстро и безболезненно. Поэтому прошу… не пытайтесь. Нам это место уже не нужно. А вы сможете жить, как все. Как дети. Растите, учитесь, любите. Прощайте. Мы с мамой вас любим. Натали, помаши им!

— Пока-пока! Я вас тоже люблю!

На этом видео кончилось. Вот и всё. Вот и вся разгадка. Андромеда, слышащая каждое слово, даже плакать не смогла. Слёзы кончились. Она лишь расхохоталась. Она упала на пол, корчась и извиваясь, и хохотала, как безумная.

— У неё истерика, — заключил Питер, глядя на это зрелище. — Докладываем шефу, и забываем всё, как страшный сон.

И добавил для тех, до кого ещё не дошло.