Академия Изгнания (СИ)

От нелепости такой идеи хотелось смеяться, но и отпускать догадку я не спешила. Она грела сердце и внушала странное, необоснованное доверие к человеку, что все эти годы был от меня нескончаемо далек.

Однако мои детские иллюзии рухнули и застряли в горле осколками, когда отец объявил:

— А теперь попрошу темератов занять свои места!

ГЛАВА 9

После объявления ректора о начале церемонии зал быстро перестроился. Молодые охотники, которым практика лишь предстояла на следующих курсах, отступили назад, уступив место старшим товарищам и темератам. Оскверненные же разбились на два лагеря: на тех, кто до получения метки Тьмы должен был стать охотником, и тех, кто с изгнанием ранее связан не был.

Я и другие коренные ученики Академии выстроились вдоль сцены, а Эйлин и прочие темераты заняли второй ряд за нашими спинами.

Я обернулась и сразу заметила подругу, чей взгляд отражал смесь любопытства и сочувствия. Она вопросительно кивнула на Фрая, который стоял лишь благодаря мне, но я в ответ только качнула головой. Потом.

Сейчас меня знобило от урагана чувств. Все казалось нереальным, далеким сном. Я плыла сквозь толпу, тянула за собой Фрая, пропускала мимо ушей шепотки и торжественную речь ректора, что должна была воодушевлять и заставлять воспрянуть духом. Делала то, что требовалось, мыслями витая вокруг проклятого бокала, который подсунули Фраю.

— Профессор Фармон, мастер артефактов, поможет провести церемонию распределения связанных пар! — катился голос отца. Я увидела, как он взмахнул рукой, и у подножия сцены материализовалась хрустальная ваза.

— Темераты с допуском на практику должны опустить в этот сосуд свои артефакты души, — пояснил Фармон, а я крепко стиснула челюсти.

У меня такой допуск был. А вот в парк или, что важнее, в библиотеку — нет. Несправедливо!

Темераты из моего ряда по одному подходили к подножию сцены, но когда наступила очередь Фрая, я пошла вместе с ним. По толпе загулял шепот, но мне было плевать. Я помогла Фраю стянуть с запястья его браслет, затем скинула в вазу свою бархотку. Наши камни были одинакового вишневого цвета.

Уже отступая обратно в строй, заметила стальной взгляд отца и его плотно сжатые губы. Меня будто прошило молниями, а сердце подернулось морозной коркой.

— Спасибо, Аста, — слабо шепнул на ухо Фрай, и эти слова вдохнули в меня жизнь.

Быстро кивнула, крепче подхватила бывшего охотника за руку и чуть ускорила шаг, чтобы быстрее улизнуть от чужих взглядов. Но, даже снова оказавшись в общей шеренге, чувствовала, как затылок сверлят десятки глаз.

Второй ряд темератов, в котором стояла Эйлин, не тронулся с места, когда все бывшие охотники сбросили свои артефакты. Моей подруге и таким, как она, распределение не грозит. Однако и мне может улыбнуться удача — охотников последнего курса меньше, чем оскверненных. Вдруг повезет, и смогу-таки посвятить время поиску ответов, а не прислуживать ради чужих оценок?

Я держалась за эту мысль каждое мгновение, когда ректор объявлял все новые и новые имена. Охотники, мои бывшие однокурсники, по одному подходили к зачарованной вазе и слепо вытягивали случайный артефакт.

Я слушала, как Фармон убедительно говорит, будто магия сама выберет для охотника пару. Что это не просто случайность, а предназначение…

Слушала, но едва сдерживалась, чтобы не закатить глаза. Нервничала, мелко дрожала и замирала каждый раз, когда рука очередного студента ныряла в вазу. Почти все они жмурились или смотрели куда-то в потолок, будто там есть какая-то подсказка.

Мол, бери этого! Он живучей!

Когда имена в списке практикантов перевалили за половину, едва сдерживала суетливые метания. В груди будто копошился ворох насекомых, чьи крылья беспрестанно щекотали внутренности, подогревая мое нетерпение. Оно обжигало легкие, воровало дыхание и заставляло сердце холодно замирать при объявлении новой пары.

Я боялась услышать свое имя, но даже не ожидала, что испуганно встрепенусь, когда ректор объявит мою бывшую подругу.

— Вивьен Томпсон!

Силой воли заставила себя сдержать любые проявления страха, обиды и разочарования. Не позволила себе ссутулиться или уронить голову, не разрешила кусать от досады губы. Лишь пристально наблюдала, как Виви, широко и лучезарно улыбаясь, порхает к артефакту.

Она, как всегда, выглядела неотразимо. Пышное платье-облако с иголочки, безупречная прическа с кукольными кудрями и нежный макияж. Виви знала, что производит впечатление, и пользовалась этим сполна. Улыбалась до последней секунды, пока профессор Фармон, которому охотница передала извлеченный из вазы артефакт, не объявил:

— Фрай Белидор!

Я ощутила, как резко вздрогнул парень, а его рука впивалась в мое плечо. Он будто разом ожил, взгляд прояснился, а от недуга не осталось и следа.