Академия Хозяйственной Магии. Фиалка для ректора

«Ага, черта с два!», – думала я, в сгустившейся темноте спеша к общаге, окошки которой светились теплым и уютным светом.

Пусть ищет себе кого-нибудь другого для романтических прогулок по Таинственному лесу. А у меня и без того есть заботы.

Гэри и Коди встретили меня, как суровые родители – загулявшее чадо.

– Ты где так поздно шляешься? – налетел Коди. – Совсем стыд потеряла? Неужели непонятно, что мы переживаем? У Гэри, вон, давление подскочило. Гэри, что показывает тонометр?

– Сто шестьдесят на сто, – трагически сообщил его братец, очень резво для существа с таким давлением порхая под потолком.

– Ну вот, – повернулся ко мне Коди. – Видишь, до чего ты его довела? Успокойся, брат мой, сейчас я накапаю тебе валокордина.

– Лучше медового нектара, – с готовностью сообщил Гэри, но тут заприметил в моих руках тетрадочку и поинтересовался. – Феня, ты зачем забрала бумажку из нужника? Нужно подумать и о других студентах, не все же тебе одной.

Я скоренько просветила своих фамильяров по поводу того, что никакая это не туалетная бумага, и углубилась в чтение странички, на которой было записано про заклятье невыразимости.

Гэри и Коди сунули свои носы в дневничок, но нашли это чтение бессмысленным и принялись шумно укладываться в свои колыбельки. Перед этим, конечно, не забыли повозмущаться, зачем мне потребовалось читать про это скучное, сложное и весьма специфическое заклинание. Вместо этого лучше б помагитировала – все одно пользы больше было. Или вон, очистительное заклятие к комнате применила. У хорошее хозяйственной магички на подоконнике пыль не лежит, а паутина по углам не свисает.

Эх, если бы я могла рассказать им, зачем!

Я очень внимательно прочитала все, что говорилось о наложении невыразимости на человека. Но больше всего меня, разумеется, интересовали способы его снятия.

По этому поводу в тетрадочке говорилось вот что:

«Ежели захочешь ты снять с себя сей навет затиши, на то три способа имеется: во-первых, коли сам себе губы отрежешь ритуальным кинжалом, да будешь варить их часа два, опосля чего отвар сей выпить придется. Во-вторых, коли возьмешь большой молоток, да выбьешь им себе пять зубов, да закопаешь их под старым дубом. Третий же способ такой: необходимо дыханием с магистром магии второй ступени обменяться, да про себя в то время сказать три раза: Затишь, пройди, волю слов моих приведи! Такое лобзание чары сии развеет с легкостью. А иных способов, окромя этих, не было и нету».

Я с досадой захлопнула тетрадку, аж пыль разлетелась, отчего бедный Гэри, посапывающий в своей колыбельке, закашлялся и повернулся на другой бок.

Супер! Ну просто отличные способы! Особенно про губы, которые надо варить три часа! Впрочем, про зубы тоже... Впечатляет.

И где я интересно возьму магистра магии второй ступени, с которым нужно совершить «лобзание»?

Хм… А ведь как там тогда сказал Аркел, когда я превратилась в русалку? Что, мол, менять сущность – удел магистра магии второй ступени, не меньше… После чего Влас меня с легкостью расколдовал.

Что ж, в таком случае, есть две новости.

Магистр, которого надо поцеловать, дабы разрушить гадкие чары Евагрия Аркела, найден.

И это, семихвостый побери, Влас!

Глава 17

И во-о-т настала утренняя пора!

И пробудились рыбки, птички и зверьки лесные!

Вставай, юница, же – ура, ура, ура!

Открой-ка свои глазки голубые!

Голосок, который выводил эти достойные пера самого Александра Сергеича стишки, был настолько противным, что от него буквально звенело в ушах.

Я, не глядя, схватила с тумбочки первое, что пришлось под руку, и швырнула это в источник мерзкого голоса. Но, к сожалению, он не затих. Это ж так фальшиво и нескладно пищит надо мною в этот ранний час?

Оказалось, что пело… Солнышко. То самое солнышко с чудаковатым выражением лица, которое вкупе с радугой и облачками намалевали на потолке моей комнаты Гэри и Коди. Мало того, что оно пело, так оно еще и, бешено вращая выпученными глазами, двигалось по потолку! И даже нарисованные облачка опасливо расступались перед ним.

В общем, жуть. Я чуть было даже не осенила себя крестным знамением.

– Правда, оно милое? – радостно вопросил Коди, кружась под потолком по маршруту солнце-мутанта. – Теперь тебе и будильника никакого не надо!

– Уж лучше бы Мокруха вернулась, ей-богу, – простонала я. – Оно перепутало цвет моих глаз.