Академия Хозяйственной Магии

Немилосердно штудируя теорию — какую ворожбу применять, чтобы всякие огурчики-помидорчики лучше росли, одновременно каждый из нашей группы работал над своим собственным проектом — выращивал свое растение, у которого непременно должны были быть какие-то полезные свойства. Чем полезнее, тем лучше.

После того, как я чуть не умерла от смертоносного лебена, находиться в теплицах среди растений, некоторые из которых так же были очень опасны, у меня особого желания не возникало. Но было интересно взглянуть на то, что же у меня такое произрастает, если оно, конечно, не зачахло к семихвостому. Профессор Хаваль выдала нам Неясные семена — то есть такие особые семечки, из которых в зависимости от того, когда и как их посеять и как ухаживать за ними, может вырасти что угодно.

Изнутри теплица академии больше напоминала какие-то чудесные и малопроходимые джунгли: стойкий аромат цветов, балки под потолком перевиты лианами, полумрак влажной тишины и слабый туман, подрагивающий в воздухе. Впрочем, с нашим появлением полумрак и тишину сменили мягкий свет, который зажгла профессор Хаваль, и хор возбужденных голосов моих сокурсников, которым, так же, как и мне, не терпелось посмотреть на результаты своего труда.

Под табличкой «Фрэнни» рос невзрачный цветочек — этакая сочно-зелёная долька на тонком-претонком стебелёчке. Украдкой взглянув на соседний участок, принадлежащий Миле, я увидела, что рыжая вырастила ни много ни мало — дерево завтрака почти в мой рост, на котором росла яичница, бекон и чашечки с какао, аромат которого заставил меня сглотнуть — завтрак я сегодня проспала. Климентий вырастил пивной куст, Виринея — какой-то суперлечебный мох, а Смеяна — виноград, надолго утоляющий жажду.

— Миленько, — ухмыльнувшись, заметила Милица, пренебрежительно дотронувшись до моего бедного цветочка.

Я испугалась, что цветочек ту же секунду завянет — до того он выглядел слабым, почти прозрачным. Но вместо этого цветочек раскрыл широченную пасть, полную острых розоватых зубов и цапнул рыжую за палец. Она взвизгнула и, отпрыгнув обратно к своему дереву завтраков, принялась громко возмущаться, потрясая укушенным пальцем. От всех этих телодвижений я увидела, как на шее под ее платьем что-то блеснуло. Что-то знакомое… Кусочек черной ленты и камешек горного хрустался…

Ах ты, бесстыжая воровка! Так вот, что пропало у Жуля! Ожерелье, которое он привез из ВИМП!

Единственное, что удержало меня от того, чтобы вцепиться ей в волосы, то, что я все-таки не до конца была уверена…

— Профессор Хаваль, цветок Аштон на людей бросается! Чуть полруки мне не оттяпал! — тут же пожаловалась эта бестия преподавательнице. — Чем он вообще может быть полезен?

— Как чем? — Хаваль внимательно рассмотрела мой цветочек, который за примерное поведение я тут же щедро полила подкормкой. — Это же марник! Он питается марами — демонами, которые садятся спящему человеку на грудь и вызывают у него кошмары. Обычно марник ставят на прикроватную тумбочку. Конечно, это хищное растение, потому обращаться с ним надо осторожно, но его польза несомненна! Умница, Фрэнни! А у тебя, Мила, дерево завтраков. Тоже отличный результат! Дай-ка я попробую какао…

Профессор сорвала кружечку с дерева, сделала большой глоток, но поперхнулась и выплюнула остатки.

— Неплохо… Но… нужно… Нужно поработать над вкусом, — с трудом вымолвила Хаваль, отчего Милицу всю перекосило. — Так, Фил, а у тебя… Ого! Потрясающе! Элеутероккус! Очень редкая трава, капризная, но отвар из нее имеет свойство залечивать душевные раны. Фил! Фил! Что с тобой? Тебе нехорошо?

Он стоял, схватившись за грудь, бледный, как полотно.

— Да, профессор… — прохрипел Фил с трудом. — Мне нужно выйти. Не беспокойтесь, это сейчас пройдет…

Фил, пошатываясь, вышел из теплицы.

— Ой, профессор, я посмотрю, все ли с ним в порядке! — тут же влезла Милица. — А то он так плохо выглядит, так плохо выглядит! Надо к целителю его проводить!

Решение созрело мгновенно и я резко отпихнула рыжую бестию в сторону:

— Отдыхай! Я сама.

Оставив изумлённую Милицу (толкнула я ее сильно, сильнее, чем это того требовало), профессора и внимательно наблюдающих за всем этим одногруппничков за спиной, я уже спешила вслед за Филом.

Он шел по садовой дорожке, согнувшись в три погибели.

— Фил! — громко позвала я. — Фил!

Обернулся.

Не знаю, чего он от меня ожидал, но уж точно не этого. Не колеблясь ни секунды, я догнала его, положила кончики пальцев на скулы, прижалась к его губам в долгом поцелуе, вложив в него всю страсть, на которую я была способна. Он ответил мне с первой же секунды, крепко обнял меня, вдохнул меня, а я вдохнула его, и только в этот момент по-настоящему поняла, что значит одно дыхание на двоих. Только сейчас я ощутила себя… дышащей полной грудью.

Целитель был прав. Нам с Филом Шепардом просто жизненно важно обмениваться дыханием. Иначе будет плохо нам обоим.

Или потрясающе хорошо. Так хорошо, что я бы целовала и целовала его.

В губы, на которых растаял ледок пренебрежительных фраз. Ниже — там где нацарапана сигла Открытие, такая же, как и у меня. Еще ниже…