Академия Князева

Почему не директор? Потому, что базовый институт находился на берегу теплого моря. Там были и директор, и главный бухгалтер, и все, как положено. Здесь же обтекаемый подтитул «филиал», финансовая и научная зависимость, ассигнования па третьей категории. Словом, задворки науки, как утверждали злые языки.

…Разговоры постепенно стихли, лишь чертежница Эмма Анатольевна Набутовская бормотала себе под нос:

– Эти планы переделывать три дня, господи боже мой, все спешка, спешка. Валя, дай лезвия! Ссохлось все в голове, ничего уже не соображаю, старая дура… Теперь все выдирать надо. Нету острого лезвия? Резинка, как каблук, гвозди забивать можно… Надо бы выйти еще колбасы купить… Вся прямо киплю от злости. И в условных все наврано, ну прямо наказание господне. Нет ума! Лишь бы дырку не процарапать. Надо не нервничать. Ох и напахала я, друзья милые!

Эмма Анатольевна возводила на себя напраслину. В путанице была виновата не она, а завотделом, небрежно внесший коррективы в черновик. Чертежницей Эмма Анатольевна была классной, «чистоделом», ей поручали самые ответственные планы, и работала она главным образом на завотделом. Ее не раз сманивали на больший оклад и в трест, и в экспедицию, но она хранила верность завотделом, с которым работала с незапамятных времен, еще в тематической партии. «Сделаю из Харитона доктора, тогда и уйду, – говорила она и добавляла: – А он мне даже благодарность к Восьмому марта не объявил…»

Заведующего отделом рудных полезных ископаемых, кандидата наук, звали Харитоном Трофимовичем Ульяненко. Но о нем позже.

К жизни Эмма Анатольевна относилась легко, и ее лунообразное лицо с маленькими, близко поставленными глазами и носом-туфелькой редко омрачалось, хотя умом ее природа не обделила.

Старший инженер Валентина Сергеевна Брюханова. Это к ней обращалась Эмма Анатольевна, когда просила лезвие. Рослая, «под гвардейца деланная», как определил ее когда-то Заблоцкий. В филиале она тоже работала со дня основания, но все ее звали по имени. Потому, наверное, что Валя спортсменка, активистка и вообще человек безотказный. Вызовет ее начальство, попросит проникновенно: «Валя, нужно то-то и то-то».

И Валя бросает свое семейство и едет в другой город на спартакиаду в составе сборной теркома по волейболу. Или тащится двумя трамваями к черту на кулички обследовать жилищные условия какого-нибудь лаборанта, которого и в список-то на квартиру внесут года через полтора, не раньше. Или сдает кандидатский минимум, потому что начальству нужен «охват».

В науку Валя пришла обычной для геологинь дорожкой. После института несколько лет – полевая экспедиция, беспокойная должность участкового геолога. А потом, когда появилась семья, первый ребенок и бивуачный быт стал тяготить, потянуло обратно в город, на круги своя. Приткнулась в тематическую партию, помаленьку начала вникать в минералогию, а когда открыли филиал, автоматически стала его сотрудницей.

…Эмма Анатольевна побухтела еще немного и умолкла, слышалось только царапанье, да под ухом Заблоцкого ровно и слабо гудел реостат накала.

Приникнув к видоискателю, Заблоцкий медленно двигал зажатый в салазках шлиф, пока не нашел обведенное чернилами поле для съемки. Поводил шлифом так и эдак, прикидывая композицию. Можно было бы найти участок и поинтересней, позаковыристей, но раз шефиня сама выбрала… Серпентинит с отчетливо выраженной решетчатой структурой. Штука довольно редкая, но ему в свое время попадалась…

– Ну что же мне все-таки делать? – Голос Вали прозвучал в тишине сиротливо, жалобно. – Прямо не знаю… Харитон Трофимович вчера опять напомнил насчет спецпредмета, а как его сдавать, если темы нет? Я ему так и сказала, а он говорит: «Вы же минералог? Вот и сдавайте минералогию»… Не знаю, что делать… Зоя Ивановна! Что вы посоветуете?

Зоя Ивановна, не отрываясь от микроскопа, сдержанно заметила:

– Видите ли, Валя… Не вам должны тему предлагать, а вы ее должны предложить. Сами. А иначе как?

– Я консультировалась, предлагала. А Харитон Трофимович как-то неопределенно все… Малодиссертабельно, говорит.

– Что же вы предлагали? – спросила Зоя Ивановна, продолжая глядеть в микроскоп.

Валя перечислила месторождения, которыми занималась последние годы.

– Нет, а идеи у вас какие?

– Можно как-то все это свести, обобщить…

– Обобщать, милочка моя, дело корифеев.

– Ну, тогда я не знаю, – печально сказала Валя.

Зоя Ивановна выпрямилась, прикрыв веки, большим и безымянным пальцами придавила глазные яблоки, проговорила сама себе: – Опять конъюнктивит начинается. Надо альбуцид капать, – и оборотила к Вале скуластое крестьянское лицо с ранними морщинами.