Академия Князева

Благодарный ей за этот испуг, он прижал ее к себе, гладил по волосам, по шелковистым плечам, дышал ее запахом, и она притихла под его руками, а потом высвободила свою руку, обняла его за шею, нашла мягкими губами его губы, и лодочка их любви вновь оттолкнулась от берега, и волна подхватила ее и понесла дальше и дальше, на глубину…

А потом он сказал:

– Все хотел тебя спросить… Где ты бывала?

– В каком смысле?

– В географическом. Карта нашей Родины и запредельные территории.

– В запредельных не приходилось, копила деньги на кооператив, а у нас где я была? Москва, Ленинград, Киев, Житомир – в Житомире тетка. Прибалтика: Рига, Дубулты. Крым, Геническ. Все. А что?

– Да так, для разговору. А на востоке не была? На Урале, в Сибири?

– Зачем мне там бывать? Там у меня никаких интересов.

– Для общего развития, хотя бы.

– Мне моего развития хватает и здесь. Что я там не видела? Я и так знаю, что такое Сибирь. Летом там комары не дают вздохнуть, а зимой – морозы. И живут там разные неудачники, которые привыкли, которым нигде больше места не нашлось. Что я, не права, скажешь?

– Ну, ты даешь! – засмеялся Заблоцкий. – Кто это тебе такую информацию выдал?

– Приятельница одной моей знакомой рассказывала. Она жила несколько лет в этом… То ли в Норильске, то ли в Новосибирске, не помню… Вдобавок, говорит, голодно, в магазинах один хек серебристый, маринованная капуста в банках и консервы «Завтрак туриста»…

– Погоди, погоди. Норильск и Новосибирск – это совершенно разные пояса. Новосибирск – юг Западной Сибири, а Норильск – Заполярье, уж там снабжение по самой высокой категории.

– Ну, не знаю. За что купила, за то и продаю. А ты-то чего из себя знатока строишь? Ты-то откуда Сибирь знаешь? Из окна вагона разглядел?

Что было сказать ей на это? Сибирь… Его с детства смутно волновали такие понятия, как «Север», «тайга», «белое безмолвие». Возможно, причиной тому был Джек Лондон, которого он перечитал от корки до корки, но великий американец писал не только о Севере, гораздо больше у него написано о путешествиях по южным морям, а ведь не тронула его, Заблоцкого, экзотика, не проникла в душу, и никогда ему не хотелось стать моряком. А полярным исследователем – хотелось, мечталось. Что же это было – некое предначертание? Сперва он не внял ему, потом отмахивался, как от блажи, – до того ли, в самом деле? Аспирантура, Витька, дела семейные, диссертейшн. Но когда год назад его постигла первая серьезная неудача в жизни, куда он бежал в поисках исцеления, где скрывался и зализывал свои раны? На Севере…

Край ссылки, страна неудачников… Как объяснить ей, что выбор, который он для себя сделал на сегодняшний день, может быть, главная его удача, потому что потом было бы поздно, оброс бы со всех сторон лишайником, как придорожный камень, оплели бы его корни и стебли трав, и никакая сила с места не сдвинула бы! Были бы какие-то победы местного значения, какие-то достижения, и собственная крыша над головой появилась бы, и семья, и положение, и мама, наконец, успокоилась бы и не терзала себе и ему душу. Но в одинокие ночные минуты бессонницы и непокоя застарелой болью отзывалась бы мысль о том, что загубил, предал самую, может быть, светлую свою мечту.

Что он знает о Сибири, о Севере? Только то, что этому краю предстоит стать его второй родиной и что отныне он до конца своих дней обречен: на Севере он будет тосковать по родному городу на Днепре, здесь, в городе, тосковать по Северу. И на огромных этих пространствах, слившихся раньше для него в сплошное белое пятно, теперь светит ему огонек, живой и близкий, как костер на берегу реки, к которому выходишь из маршрута, – поисковая партия Князева…

Луна заглядывала теперь в сервант, пересчитывала хрустальные рюмки и чашечки кофейного сервиза. Жанна спала у Заблоцкого на руке, губы ее были приоткрыты. Он рассматривал ее лицо и впервые отдал себе отчет в том, что в своих с ней отношениях все время сдерживал себя: вначале смотрел на все это как на эпизод, потом уверял себя, что он для нее – прихоть, преходящее увлечение, а ведь она-то, Жанна, принимает всерьез их любовь, планы строит, хотя он никогда ей ничего не обещал, и как теперь сказать ей об отъезде?