Академия Князева

– Примем, что нас двое. Остальных наших пока трогать не будем. Ты, я – и Арсентьев. Нас он выделяет среди прочих. У вас с ним отношения четкие. Ну, а я – твой старый кореш. Он не дурак, за двумя зайцами не погонится, будет охотиться на нас поодиночке. Кто первым попадет на прицел. И тогда одному из нас придется стать мишенью, а другой… будет охотиться за охотником. Кто кем будет – покажет обстановка. Сдается, что ты станешь мишенью раньше. Но, может, и наоборот. Надо быть готовым ко всему.

– А если он дуплетом ударит?

– Не ударит. Пороху не хватит.

– То есть ты хочешь, чтоб кто-нибудь из нас дал ему повод?

– Ни в коем случае. Наоборот, не давать повода.

Это его будет нервировать. Он начнет торопить события где-нибудь наверняка зарвется. И получим мы тот факт, о котором ты мечтаешь.

Князев помял Переверцеву толстый бицепс, засмеялся:

– Рисковый ты парнишечка. Но мыслишь, в общем-то, правильно, у меня тоже что-то подобное крутилось. Одна беда – все это слишком общо.

– Генеральная линия. Ты с ней согласен?

– В принципе – да.

– Ну и все. А конкретности – обстановка подскажет.

Жить, не давая повода…

Кому не давать и какого повода? Сплетникам – для разговоров, склочникам – для вражды, злопыхателям – для козней? Но будь ты хоть трижды правильный, морально непоколебимый, прямой и светлый – тебе не уберечься. Наверняка найдется человек, который не простит тебе превосходства, и обстоятельства могут поставить тебя в зависимость от него. В меру своих умственных способностей и темперамента этот человек начнет отравлять тебе жизнь. Бесчисленными придирками, бесцеремонными разносами он будет убивать твое самолюбие. Или, отметив на собрании твои высокие деловые качества, подсунет тебе работу, заведомо обреченную на провал. Или начнет раздувать любой твой промах. Или станет бить по карману за каждую малость. Или столкнет тебя с другим подчиненным… Это все методы легальные, а ведь еще есть запрещенные. От них-то уж никак не убережешься. Так стоит ли стараться не давать повода?

Зарываться, конечно, не следует. И все равно, ты должен не бояться подать повод. Ты должен подать повод, если видишь, что кто-то развращает коллектив твоих соратников, нагло и последовательно развращает.

Ты никак не удержишься, чтобы не давать повода, когда столкнешься с дешевой демагогией, фарисейством, предвзятой ложью.

А если дело, которому ты посвятил лучшие годы жизни, потребует от тебя неуступчивости, неужто ты не дашь повода?!

Только не надо думать, что борец за справедливость – ты один. Тебя всегда поддержат, если ты прав. Пусть даже меньшинство, но поддержит. Ты никогда не останешься одинок в своей правде, рано или поздно возьмешь верх.

Ты ограничен в выборе оружия, тебе остается лишь дать повод и ждать. Право первого удара будет у противника, но ты должен выстоять, куда бы этот удар ни пришелся, а потом, может быть, еще и еще, и только после этого провести ответную комбинацию.

Поводы с твоей стороны были. В ответ ты получал удары, пока что легкие, неприцельные, прощупывающие. Все еще впереди. Наберись стойкости, наберись терпения. И ходи веселей, не напрягайся: ты все равно не знаешь, куда он ударит!

Глава четвертая

Приблизительно с того времени, как 8 Марта на календарях окрасилось в красный цвет, день 23 февраля неофициально стал считаться мужским праздником. Ныне его отмечают повсеместно. Особенно оживленно он проходит в коллективах, где мужчин меньше, нежели женщин, и где есть фронтовики, участники Великой Отечественной. Трогательно-торжественные, в лучших костюмах, отягченных на груди сверкающим, позвякивающим металлом боевых наград, они улыбаются горделиво и вместе с тем смущенно, непривычные ко всеобщему вниманию, а порой в этот день тихи и задумчивы. Им есть что вспомнить, и радость их – пополам с печалью…

В Туранской экспедиции фронтовиков оказалось еще меньше, чем женщин. Полевая геология – не для тех, кому за пятьдесят. Среди конторских по-настоящему воевал один только майор Артюха, но он даже в этот торжественный праздник не пожелал или не сумел развеять облачко привычной отчужденности, и поздравляли его прохладно.

Накануне Арсентьев собрал начальников всех подразделений и предупредил: день рабочий, никаких возлияний; без четверти шесть короткое торжественное собрание в красном уголке – и по домам. Камеральщики понимали, что одним только предупреждением Арсентьев не ограничится, и не ошиблись. Перед обедом обход по кабинетам совершил Пташнюк. С грубоватой армейской прямотой он приоткрывал двери камералок, шарил глазами сперва по столам, потом по лицам, дважды коротко втягивал ноздрями воздух и исчезал. В пять вечера обход повторила секретарша. У нее хватило хитрости выдвинуть предлог – напомнить о собрании, но уловка эта вызвала еще большее неодобрение, чем бестактность Дмитрия Дмитрича. «Ладно, – сказали себе камеральщики, – отыграемся восьмого».