Академия пана Кляксы

Парамонтрон понимающе улыбнулся и ввел нас в зал, посреди которого стояла огромная сковорода.

— Это сковорода-гигант, — сказал министрон. — С гордостью сообщаю, что перед вами — самая большая сковорода в мире. На ней можно зажарить яичницу из двух тысяч яиц сразу.

На ее дне вы видите несколько десятков углублений. Они позволяют готовить яичницы по сотне рецептов одновременно.

— Ну надо же! — воскликнул пораженный Вероник. — Это величайшее достижение адакотурадской науки и техники!

— Коллеги, — обратился министрон Парамонтрон к своим помощникам в белых тужурках, — зажарьте, пожалуйста, для наших гостей яичницу по рецепту № 76.

Молодые адакотурадцы, большинство из которых были трехрукими, включили плиту в сеть и, с проворством жонглеров подбрасывая в воздух несколько десятков разноцветных яиц одновременно, начали разбивать их прямо на лету, по-обезьяньи ловко отбрасывая скорлупки в сторону. А на сковороде уже шипело масло, вращались автоматические мешалки, а из помещавшихся под потолком щепоткомеров сыпалась соль. Через пять минут мы сели за столики, чтобы отведать яичницы нескольких видов — с помидорами, со сладким перцем, с зеленым луком и с колбасой, — запивая их душистым соком гунго.

Пану Левкойнику, как всегда, мешал живот. Но добрая Гортензия держала тарелку у самого его подбородка, и на этот раз изголодавшийся розовод смог наесться досыта.

Поблагодарив министрона за роскошный полдник, мы поспешили в город, поскольку уже начинало смеркаться. В это самое время спущенные с цепочек петухи запели Марш Оловянных Солдатиков. Попрощавшись с любезным хозяином, мы завели самокаты и покинули куриную ферму.

— Мы еще успеем посетить Заповедник Сломанных Часов, — сказал Зызик.

Но тут взял слово пан Левкойник:

— Простите… Ну что нам за дело до сломанных часов? Лично для меня и моих дочерей куда важнее королевский сад.

— А особенно королевские садовники, — буркнул Вероник.

— Понимаю, — смутился Зызик. — Однако я хотел бы предупредить отца о визите.

— Пан Анемон, — со своей обычной рассудительностью вмешался Вероник, — цветами любуются днем, а не вечером, а уж садовниками — и подавно. Ночью все кошки серы!

— Прошу прощения, — сказал уже я. — Мы совсем забыли о своем багаже. Надо забрать его из порта. Пан Вероник, займитесь-ка этим.

— Багаж — моя специальность, — с готовностью ответил старый привратник, уже не раз вносивший и выносивший чемоданы моих родителей. — Только не знаю, куда его доставить. Простите, но у нас нет в Адакотураде никакого адреса…

— Я живу во дворце министрона Лимпотрона, — сказал пан Клякса. — Там хватит места всем. Мой старый друг Лимпо, бывший во время экспедиции на плотах рулевым, стал здесь министроном Погоды и Четырех Ветров. Он очень гостеприимный человек, только чуток легкомысленный. Ему кажется, что он умеет предсказывать погоду, хотя всем известно, что за него это делают местные петухи.

— Я вас провожу. Я знаю, где находится этот дворец, — предложил Зызик, и они вместе с Вероником помчались на самокатах в порт.

Разумеется, вы заметили, что в Адакотураде не видно ни вьючных животных, ни общественного транспорта. Все передвигаются пешком либо на одно- или двухколесных самокатах. Лишь у сановников высокого ранга имеются четырехколесные самокаты, немного смахивающие на железнодорожные дрезины. Впрочем, я уже говорил, что трехногие адакотурадцы и пешком одолевают пространства со скоростью антилоп. А Кватерностер I во время служебных поездок пользуется фрегатами на колесиках, приводимыми в движение либо ветром, либо буксируемыми придворными самокатчиками.

Однако возвратимся к нашим делам, ведь мы под предводительством пана Кляксы как раз вошли на территорию Заповедника Сломанных Часов. Он служит одновременно государственным музеем, историческим памятником и парком культуры.

Заповедник окружен стеной, сложенной из циферблатов со светящимися цифрами. Они испускали приятный зеленоватый свет, и, хотя уже стемнело, в Заповеднике было от них светло, как в полнолуние.

Вдоль дорожек, выложенных металлическими штифтиками, возносились пирамиды из различных деталей часовых механизмов.

По четырем углам Заповедника, возвышаясь над остальными, виднелись пирамиды аккуратно уложенных никелированных, вороненых, серебряных и золотых корпусов.

Одна пирамида состояла только из маятников, другая — из пружинок, а следующая — из шестеренок. Рядом поблескивали озаренные зеленоватым светом стопки часовых стеклышек. Между ними виднелись призмы из часовых стрелок, причем секундные стрелки были собраны так, что напоминали собой какие-то колючие растения типа чертополоха.

Центральная пирамида сложена из рубинов, применяющихся в часах вместо подшипников. На вершине пирамиды установлен портрет Кватерностера I, виртуозно собранный из заводных головок и инкрустированный шляпками стальных винтиков. Портрет неустанно вращается вокруг оси, что позволяет любоваться добрым ликом монарха с любой стороны.