Академия пана Кляксы

По Заповеднику сновало несколько десятков смотрителей, метлами из петушиных перьев на длинных рукоятках они обметали пыль с блестящих пирамид, но особенно старательно — с королевского портрета. Возле кучи рубинов дежурил специальный чиновник с бронированным сейфом, куда убирали на ночь драгоценные камни, а двое учетчиков пересчитывали их и делали запись в гроссбухе.

На дорожках заповедника толпились многочисленные школьные экскурсии — ведь всем на свете детям страшно интересно, что у часов внутри.

Пан Клякса, умеющий безошибочно формулировать золотые мысли, воскликнул:

— У людей, как и у часов, самое ценное находится внутри! Сказав это, он встал на одну ногу, задумался на несколько секунд и произнес с неподдельным восторгом:

— Взгляните! Разве это зрелище не прекраснее всех часов вместе взятых? Разве не справедливо, что блестящие колесики, пружинки и маятники, обычно заточенные внутри часов, очутились на свободе? Чтобы полюбоваться жемчужиной, надо извлечь ее из раковины. Так и с часами. Если хочешь увидеть красоту их механизмов, выпотроши их! А чтобы знать время, достаточно и петуха! Впрочем, настоящий мудрец чувствует время сердцем и в часах не нуждается. Например, я знаю, что наступил вечер и что пора идти к королю на прием. Вперед, дамы и господа!

В тот же миг разнесся удар гонга, означающий, что пора уходить из Заповедника. Привратник тоже приглашал посетителей к выходу. Однако за воротами нас ожидал неприятный сюрприз. Когда мы встали на самокаты, все они оказались без колес! Только тогда я вспомнил, что один из смотрителей показался мне подозрительно знакомым.

— Пан профессор! — воскликнул я. — Это дело рук Алойзи! Я видел его! Это наверняка он!

Издалека до нас долетел характерный смех. Теперь не оставалось никаких сомнений.

— Негодник! — вздохнул пан Клякса. — Делать нечего, пойдем пешком. Надо спешить — путь неблизок, а у нас нет быстрых адакотурадских ног.

И тут из темноты вынырнул запыхавшийся пан Левкойник.

— Резеды нет! Пропала Резеда! — испуганно кричал он. — Гортензия здесь… Георгина тоже… Пиония… Роза… Все на месте! Только Резеды нет! Мы все обыскали… Все время была с нами… Доченька моя! Дитятко! Моя Резеда! О, я несчастный! Пан профессор, что с ней случилось?

— Сохраняйте достойное звания розовода спокойствие! — призвал его пан Клякса. — Все вижу, все слышу, пребываю начеку. Моя борода тоже начеку. Вашу Резеду похитили. Да! Ее украл сделанный мной механический человек по имени Алойзи Пузырь. Это его делишки.

И пока пан Левкойник продолжал издавать крики отчаяния, пан Клякса встал на одну ногу, раскинул бороду и погрузился в мысли глубоко как никогда.

История Анемона Левкойника

Не будем мешать пану Кляксе. Пусть он себе сосредоточенно размышляет в одиночестве. Я же воспользуюсь случаем и расскажу тем временем о семействе Левкойников. Вначале мне казалось, что можно обойтись и без этого, но теперь, когда пропала Резеда, я просто обязан сообщить вам некоторые сведения об этой необычайной семье.

По дороге в Адакотураду мы с паном Левкойником не раз сиживали вечерами на корме «Акульего Плавника», наслаждаясь прохладным ветерком, таким приятным после дневного зноя. Когда остальные пассажиры спускались в каюты, мы вдвоем, устроившись на бухтах морских канатов, заводили длинные беседы, частенько затягивавшиеся за полночь.

Именно тогда рассказал я пану Левкойнику о пане Кляксе, об Алойзи и о том, что произошло с моими родителями.

Пан Левкойник в свою очередь посвятил меня во все дела своего семейства. Ничто так не сближает, как доверенные друг другу секреты. Поэтому очень скоро между нами завязалась дружба, и мы обо всем говорили вполне откровенно.

И вот что поведал мне розовод. Этот рассказ я запомнил очень хорошо.

«Зовут меня Анемоном Левкойником. Родителей я потерял еще в раннем детстве. Воспитывал меня дед, знаменитый специалист по выращиванию кактусов. С первых лет я интересовался ботаникой, собирал травы и цветы, заучивал их латинские названия. В возрасте семи лет я составил рифмованный словарь компасных растений, то есть таких, которые указывают стороны света. Я с удовольствием работал в саду и в теплицах деда и даже помог ему вывести кактус, который на закате свистит, как черный дрозд.

Со временем я приобрел столь обширные знания, что смог самостоятельно провести ряд любопытных опытов по скрещиванию цветов с насекомыми и птицами. Кроме того, я начал применять различные вещества, придававшие цветам особые свойства. Я вывел съедобный анемон со вкусом халвы, а также астры, летавшие подобно бабочкам. Не стану утомлять вас рассказами о менее значительных достижениях и перейду прямо к делу, определившему все мое дальнейшее существование.

Однажды, когда мне было девятнадцать лет, после многочисленных неудач я все-таки сумел довести до победного конца один из самых трудных замыслов. Посредством особой энергии, в свое время открытой профессором Кляксой и повсеместно известной под названием кляксической, мне удалось вырастить совершенно новый сорт левкоя, обладавший неведомыми доселе свойствами…»