Академия под ударом (СИ)

Ручей струился по камням хрустальной лентой. Ледяная вода обожгла; лисица пила с такой жадностью, словно боялась, что ручей может иссякнуть. Лунная лиса прыгнула на мокрый камень, и в ее взгляде была грусть и любовь.

Как же хорошо было здесь!

«Детка моя, ты вернешься в мир людей, — услышала лисица, и слова окатили ее зимней стужей. Люди? Лисица не хотела к людям! Сама мысль об этом наполняла ее ужасом. — Запомни: я не была оборотнем. Меня им сделали».

«Кто сделал?» — спросила лисица, и лунная лиса подпрыгнула и начала таять. Тоска, охватившая лисицу, была такой густой и горькой, что она смогла лишь запрокинуть морду к небу и заскулить.

«Ты узнаешь, — донесся до нее тающий голос матери. — Ты скоро обо всем узнаешь. У тебя есть все, что для этого нужно».

Оберона разбудили сразу две вещи: невесомый Пайпер, который прыгнул ему на грудь и заскулил с тоскливым всхлипыванием, и чутье охотника, которое заявило: рядом оборотень, поднимайся.

Он открыл глаза, сел в постели, подхватив квиссоле на руки. Элизы не было, и Оберон как-то сразу понял, что произошло.

Пайпер заплакал почти по-человечески. «Поднимайся же! — почти услышал Оберон его горестные стенания. — Она убежала! С ней случилась беда!»

Оберон оделся и схватил все нужное для охоты за сорок секунд — в его студенческие времена ребят с факультета учили собираться, пока горит спичка. Оборотни, навьи, водяные не будут ждать, пока ты примешь утреннюю ванну и выпьешь кофе. Должно быть, лопнувшая цепь повредила нить, которая запечатывала оборотничество Элизы, а сейчас, как назло, было полнолуние.

И она сорвалась.

Дьявольщина, ну почему он вчера не додумался проверить нить!

Оберон поймал себя на том, что думает обо всем почти спокойно — и увидел, как у него дрожат руки, впервые после смерти Женевьев.

Элиза, Господи, Элиза… После той ночи, которую они провели вместе, после того, как он поверил, что счастье возможно и для него тоже — почему все это случилось именно сейчас? Жива ли она?

«Жива, — подумал Оберон. — Иначе я бы не почувствовал, что рядом оборотень. Надо взять себя в руки и не наворотить дел».

Он выбежал в коридор и почти сразу же наткнулся на Марка — тот, бодрый и энергичный, несся ему навстречу в полной охотничьей выкладке и, увидев, сразу же воскликнул:

— Господин декан! Оборотень!

— Я знаю, — бросил Оберон через плечо, сбегая по лестнице. Марк бесшумно двигался за ним, и Оберон некстати подумал, что на тренировках Марк был лучшим. Он метал ножи и заклинания и работал с сетями гораздо успешнее остальных студентов. Иногда Оберон думал, что если Марк продолжит учебу уже в министерстве магии, то однажды сможет сменить Оберона на посту декана.

— Это миледи Элиза? — спросил Марк, и Оберону стало холодно.

Как далеко она смогла зайти? Что в ней осталось от той девушки, которая несколько часов назад трепетала от страсти и желания в его объятиях, той, которая закусывала губу, чтобы не закричать — и все-таки не удержала стона.

В груди Оберона что-то натягивалось и звонко лопалось — душа не находила себе места, металась и рвалась. Что, если обращение успело разрушить разум Элизы? Оберон читал, что такое случалось, и мысль об этом приводила его в стылый ужас.

Он ведь может найти лишь обезумевшее, разрушенное существо вместо Элизы. То, которое будет вынужден убить из милосердия.

— Да, это она, — ответил Оберон и побежал по коридору к выходу.

Что она делала этой ночью? Что, если ей повстречался какой-нибудь незадачливый прохожий? Лисы-оборотни очень редко нападают на людей, но все же…

Сможет ли он вернуть ей разум, когда найдет?

Мысли путались и сбивались в клубок.

— Вернись в замок, — приказал Оберон, не глядя в сторону Марка. Вот здесь Элиза окончательно утратила человеческий облик, вот здесь перемахнула через низкую ограду. Оберон протянул руку и снял с валуна длинные рыжие волоски.

Лиса. Не так страшно, как волк или медведь — охотники на оборотней почти не имеют дела с лисами. Только бы ей не встретился какой-нибудь безрассудный путник, который решил бы, что лиса — легкая добыча!

— Вот уж нет, — твердо откликнулся Марк. — Я пойду с вами.

Оберон усмехнулся. Принюхался, ловя далекие следы в ленте ветерка. Лисица ушла через лес почти к вершине горы.

— Хочешь проверить, как я убью оборотня? — спросил он, прекрасно понимая, что эта охота может закончиться трибуналом.

Тут Марк сделал то, за что студентов обычно отчисляли в течение часа — довольно ощутимо толкнул Оберона в плечо и с искренней обидой ответил:

— Хочу убедиться, что вы этого не сделаете. Верю, что мы служим закону, а не желанию убивать.

Оберон вздохнул, перебрался через ограду и двинулся в лес.

«Не думать о ней, — сказал он себе. — Не вспоминать. Так будет проще, охота не должна быть окрашена чувствами». Марк шел за ним след в след, и Оберону не надо было оглядываться: он знал, что парень выглядит сосредоточенным и сердитым.

— Решил, что я ее убью? — бросил он. Марк фыркнул. Их обогнал Пайпер: покрутился на тропинке, выбирая направление, а затем рванул к соснам, не разбирая дороги.