Академия расхламления. Квартира с сюрпризами

Дома я подлила хламовичкам водички и смотрела, как они потешно облизывают мокрые мамины усы. Красненький даже попытался неуверенно подползти к мисочкам, но не осилил такое путешествие.

Я сняла все вещи с журнального столика. Сейчас поужинаю — и вперед, к разгребанию. Блинчики от завтрака еще остались, поэтому я чуть-чуть подогрела их на сухой сковородке и перекусила, листая найденный на журнальном столике сборник “Блюда в микроволновке”. Вот же ж, у меня и микроволновки-то нет. А фотки красивые... Отнести, что ли, в подъезд на подоконник? А если никто не заберет, сдам в макулатуру.

Помыв посуду, я подложила хламовичкам последний хлебец и выбросила пачку, не разобравшись, что за значок у нее на упаковке. Может, и его сдать можно, но лучше я сначала места побольше освобожу. Да и Саша мне говорила, что не обязательно сдавать сразу все.

"Многие начинают копить все типы пластика, и вообще все, что можно сдать, — писала она мне. — А акции пока что редко. Вот им, или мужьям, или родителям, или соседям по квартире надоедает куча упаковок, ждущих своей очереди. Или на акцию придут, а там что-то не принимается вообще. Вот и бросают. Ты, если раньше не сортировала, начинай с чего-нибудь одного. Или с двух-трех видов. И потихоньку прибавляй, понемножку все и получится!"

Да, Доманя про наведение порядка тоже так говорила: потихоньку да полегоньку, по шажочкам. Да и Светка, если вдуматься, говорила то же самое, только называла этот подход английским словом baby steps, маленькие шажки.

Я вспомнила, как я разбирала одежду. До сих пор считаю это своим личным подвигом. Даже кажется, что шмоток у меня слишком много.

А вот диски разбирать или аптечку оказалось куда проще. Правда, на самом деле, аптечку я разобрала далеко не всю — в запертых комнатах точно в одном из шкафов хранились лекарства. Наверняка они уже все просроченные, к гадалке не ходи. Даже жалко, что их не раздали кому-нибудь, может, бабушкам каким-нибудь, у кого пенсия маленькая и лекарства покупать накладно для кошелька.

Подозреваю, что Доманя что-то мне все-таки подсыпала в те вкусняшки, которыми она меня угощает. Меня просто распирало от желания убрать все, абсолютно все, превратив свое скромное жилище в уютную квартирку из журнала с модными интерьерами. Или в ту самую, из видения, наколдованного домовушкой.

Видимо, так и втягиваются в расхламление.

Я заглянула в свой список “проблем” квартиры и, немного подумав, поняла, что больше всего мне намозолили глаз открытые поверхности — столешницы и полки. Вернее, их содержимое и невозможность быстро протереть пыль. Но просто беспорядочно запихать все с полок в шкаф — вон я сколько места освободила! — не хотелось. Иначе эти вещи превратятся в мешанину, где я вообще ничего никогда не найду!

Итак, журнальный столик. Сверху на нем лежало все, что попало. Под стопкой белой чистой бумаги я обнаружила кальку, несколько листов цветного картона, открытки, инструкции к бытовой технике, старую телепрограмму... И чего я, спрашивается, не разобрала его раньше, когда занималась поиском макулатуры? Казалось, что тут точно все нужное.

Нашелся старый фотоальбом моих школьных времен с засунутой под обложку “валентинкой” от соседки по парте — она решила меня разыграть, послав ее от имени мальчика из параллельного класса. В общем, розыгрыш удался. Я покраснела и скомкала розовое сердечко, свидетель моего школьного “позора”. И снова задала себе вопрос — а для чего я ее вообще хранила? Чтобы еще раз вспомнить, как я купилась на дурацкую шутку?

Рассеянно отложив в растущую кучку макулатуры толстый рекламный каталог пятилетней давности, я открыла фотоальбомчик и принялась его листать, отмечая про себя, на скольких из фото я задержу взгляд. Чьи лица мне захочется рассмотреть?

Но я же не могу выбросить фотографии? Это же память! Остановившиеся мгновенья, которые прекрасны... Или как там сказал классик? Хотя, поднапрягши память, я вспомнила, какой именно классик это написал, и крепко задумалась, то ли я вообще имела в виду.

Я вытянула из прозрачного кармашка фотку, где у меня глупое выражение лица. Потом, подумав, сфотканный мной пейзаж с попавшей в кадр разрисованной маркером урной. Еще одну со смазанной рукой. Двух самых популярных модниц класса, стоящих в обнимку, — а я с ними даже и не дружила, к чему они мне здесь? Я с недовольной зареванной сестренкой.

“Это же память! Какими вы были маленькими!” — раздался голос, похожий на мамин, где-то глубоко в моем подсознании. Рука дрогнула. Ведь этих фоток точно больше не будет. Возможно, где-то у родителей остались негативы. И все же, что произойдет, если я это вдруг выброшу и пожалею?

Я представила, как ищу негатив и мастерскую, где до сих пор печатают фото с пленочных фотоаппаратов. И все ради того, чтобы заново полюбоваться на Машкино зареванное лицо или фото, где у меня на лбу отвратительный красный след от большого прыща. Или вот на эту мусорку, где какой-то подросток недрогнувшей рукой вывел схематичное изображение мужского полового органа. Зачем?