Академия расхламления. Квартира с сюрпризами

Там меня уже знали. Я передала им старые ватные одеяла, изношенное постельное белье — из маминой квартиры тоже, четыре старые зимние куртки: папину, мамину и две моих. Папа, правда, долго сопротивлялся, говоря, что ему в гараж и такая сгодится, чтобы надевать, но мама его уговорила, показав ему еще три куртки, которые были уже недостаточно хороши для приличных мест, но вполне годились возиться в гараже.

Вещей мне удалось продать всего пятнадцать, хотя к созданным Тиной объявлениям прибавилось еще столько же. Я вышла из всех бесплатных лимитов, поэтому добавляла новые вещи на другой сайт-барахолку, а потом еще и с подачи подруги нашла два активных местных сообщества в соцсетях, где можно было размещать объявления.

А еще, самое главное, я устроилась на работу. Как только я отгуляла выпускной, я всерьез взялась за поиски, но работа мечты все никак не подворачивалась, а на деньги с продаж моего хлама можно было существовать только очень и очень скромно. Я заработала десять с половиной тысяч, но потом продажи встали и единственные сообщения, которые мне писали, были от странных людей, которые то откладывали встречу, то пропадали внезапно посреди переписки, то хамили.

Одну из вещей я, кстати, выслала в другой город. Это была как раз та самая шкатулка с пейзажем. Я поначалу побаивалась связываться с почтовой пересылкой — весь мой опыт общения с почтой сводился к получению посылок с известного китайского сайта.

Оказалось, сейчас все довольно просто. Я ужасно боялась заполнить бланк неправильно, но Тина мне рассказала, что все легко заполняется онлайн и даже можно получить талончик на нужное время и в очереди не стоять. Правда, наше почтовое отделение было не слишком перегруженное, там и без талончиков можно было вполне быстро попасть к окошечку почтовой сотрудницы.

Моя шкатулка благополучно уехала в город Владимир, а я стала добавлять к своим объявлениям пометку “Высылаю почтой”. И разместила вчера наконец объявления на барахолке рукодельниц.

Я пришла с работы очень усталая. Честно говоря, мне не слишком нравилось там, но это было единственное место, куда меня взяли, и я пока что очень боялась даже думать о новых поисках. Сил было маловато, и расхламление шло куда медленней, чем мне хотелось бы. Доманя давала мне несложные задания, и порой желание выполнить их перебарывало усталость. Хотя домовушка уже не раз говорила, что теперь мне и задания не нужны, я уже сама без подсказок со стороны понимаю, что хочу изменить в своем доме.

На выходных мы разбирали балкон с мамой — та в целом одобрила мою идею избавиться от части вещей, но вот с тем, какие именно вещи оставить, а какие выбросить, отдать или продать, у нас с мамой постоянно выходили споры.

Довольно много вещей мама унесла к себе по принципу “ну раз тебе не нужно, вот увидишь, потом понадобится, спасибо скажешь!” Я купила парочку больших пластиковых контейнеров и сложила туда вещи с балкона, которые пока не знала, куда деть. Даже если это и хлам, то хотя бы смотрелось все аккуратнее, чем в облезлой фанерной тумбочке, которую я разломала вопреки советам мамы “покрасить, и еще ничего смотреться будет”.

Я даже заменила на балконе старые провисшие веревки на новые, помыла стекла. Прищепки оставила только двух цветов — красные и беленькие, остальные мама забрала. Кафель перетаскали на помойку. Да, до лаунж-зоны, как у Насти, было еще далеко, но все же это уже напоминало балкон, а не пыльный хламовник, где шагу ступить негде. Только вот ключи от запертых комнат все никак не находились. Мы с мамой давно уже отчаялись их разыскать и хотели потом, как разберемся с кухней и кладовкой, ломать замок с помощью папы или вообще дверь поменять...

Розовый хламовичок вылез мне навстречу и даже привстал на задние лапки. Я пощекотала его пальцем, он упал на спинку и довольно засопел-зафыркал.

— А я сгущенки принесла, — сказала я.

Слово “сгущенка” они знали хорошо, поэтому из-за дверей кладовки раздалось шуршание и звяканье. Как хламовички проникали через закрытые двери — для меня было загадкой, но шкафы было запирать бесполезно. Может, они и в запертых комнатах играли, пока я работу работаю, — кто знает? Под дверью же была небольшая щелочка...

Красный запищал, и я поспешила ему на помощь. Это был на редкость шкодный и неловкий питомец, который ухитрялся постоянно куда-то провалиться или в чем-то запутаться. Я устала доставать его из проводов под компьютерным столом, где ему как будто пресловутой сгущенкой было намазано. Писк доносился из кладовки, и я испугалась, что его там чем-нибудь прижало или вообще завалило.

Я открыла дверь кладовки и увидела Красного, застрявшего лапкой в железном колечке, которое держало его. Он мог бы легко поднять и вытащить лапку, но паника мешала ему освободиться, и он пока что отчаянно дергался вперед, словно хотел вырвать кольцо, застрявшее под тяжестью пакетов, которые я пока так и не разобрала.

Ага, вот оно что. Тонкая проволока колечка чуть прищемила кожицу.

— Ну-ну, тише, пушистый, — подбодрила его я и извлекла из-под завалов колечко.