Академия темных. Игра на выживание

— Ты зачем встала? — До меня дошло, это же Витор, но в его голосе должен быть упрек, злость, другие характерные для него эмоции… А их не было. Спокойный тон с нотками волнения.

Да, Лиса, хорошо ты головой приложилась. Но с другой стороны… сама я сейчас никуда не дойду. И не знаю куда идти, один раз можно воспользоваться его помощью… Надеюсь, плата за нее будет не слишком высокой.

— Я в туалет хочу. — Тихо проговорила я. Любой звук отдавался в голове звенящей болью.

В ответ я ожидала услышать колкость или иронию, но нет. Меня молча занесли в уборную, ванна здесь тоже была, поставили рядом с унитазом. Перед тем как выйти сказал позвать его, когда закончу.

Осмотрела себя в зеркало. Футболка черная, большая, явно мужская… Теперь я вообще ничего не понимаю. Витор носится со мной, как курица с яйцом. Вопрос: с чего вдруг у него такая смена линии поведения? Чувствует за собой вину? Бред. Из добрых побуждений он вряд ли на такое способен, значит надо искать подвох.

Я обязательно об этом подумаю, но потом… От мысленной активности голова разболелась сильнее.

Теперь надо дойти до двери. Да, Витор сказал позвать его, но у меня ноги свои есть, пусть и не в адекватном состоянии, но свои.

На этот раз меня отнесло в стену. Удар пришелся на левое плечо, зато голова не пострадала. Дверь распахнулась, являя предо мной взъерошенного, помятого, в футболке, похожей на ту, что сейчас на мне, и шортах, Витора. Вон как его потрепало…

— Что за вредная девчонка… — Проворчал он, узрев мои объятия со стеной.

Медленно начала сползать по стене вниз, но Витор подхватил меня и благополучно доставил до кровати. С облегчением опустилась головой на подушку, и уже было собралась заснуть, но Витор зажег светильник, который резал мне глаза. Я отвернулась к стенке, но Витор по — прежнему стоял передо мной. Чего ему нужно от меня? Хмыкнув, приподнялась на локтях и повернулась к нему лицом.

— Что? — спросила раздраженно.

Он внимательно смотрел на меня, сложа руки на груди. Закатив глаза, попыталась поднять подушку, чтобы сесть поудобнее, но она не поднималась, я совсем обессилила. Витор наклонился ко мне и молча помог уложить подушку.

— Да, что с тобой такое? — не выдержала я. — То грозишься убить, то помогаешь мне. Муки совести проснулись? Не поверю, у тебя совести нет.

Витор молчал, я бесилась, голова болела. Что вообще с ним происходит? Вот уж чьи действия невозможно предугадать.

Может, он меня сейчас убивать будет? Вот и разглядывает, выбирает с чего лучше начать и каким методом действовать.

— Витор, ты либо убивай, либо отваливай, либо говори к чему это все? — Под «это все» я подразумеваю вечернюю помощь, ночную, и вообще…

— Гораздо проще было тебя бросить одну, и летальный исход не заставил себя ждать.

Ну, он прав. Зачем вытаскивать меня из ужасного состояния, чтобы потом убить? Глупо.

— Я не поверю, что ты за пять минут изменился. Не бывает такого. Значит, у тебя свои цели и за свою помощь ты затребуешь плату. Какая она, эта плата, Витор? — Он на мгновение нахмурился, я приготовилась к очередной боли, только что на этот пострадает, — рука, или нога? Поежилась от воспоминаний болевого шока.

— Замерзла? — По своему понял мою дрожь. Ничего не стала отвечать, сам сделав неправильные выводы, взял плед, начал меня накрывать, и я не выдержала:

— Хватит, Витор. — Я выхватила плед. — На руках носишь, с пола поднимаешь, пледом укрываешь, даже в туалет отнес! Что происходит?

— Вот чего ты орешь? — сказал он холодно. — Хочешь всех разбудить? Ложись спать. Свет оставить?

— Витор! — взвыла я, но он насилу укрыл меня пледом и удалился.

Ударила подушку от бессилия, вырубила светильник, попыталась заснуть, но сон не шел. Я все думала, о Виторе, вернее, — что ему надо. Просто так помогать он не стал бы, а вот что за это затребует — вопрос. Причем огромный и жирный вопрос.

А еще меня удивила реакция отца. Он словно видел все, что делал Витор. Правда, мои скудные знания не могу ответить, почему нас не видели остальные и никто не помог! Но папа… прожигающий Витора взгляд о многом говорил. Надеюсь, он понял его истинную сущность, его игру, и поможет разорвать помолвку.

Надеюсь… Надеюсь…

* * *

— Ирэне. — тихий бархатистый голос ворвался в сон, — просыпайся, родная.

Это ж сколько я проспала, что меня будить начали? Надо мной нависала улыбающаяся фигура отца.

— Тебе надо поесть. — На мой немой вопрос папа ответил:

— Ты проспала обед.

Я больше никогда не буду пить. Закусила губу, стыдно то как… Надеюсь, никто не видел моего «триумфального» удаления с бала.

— Пойдем, нам с тобой надо серьезно поговорить. — На этот раз встать оказалось гораздо легче, только… Не могу же я в футболке идти. Папа, словно прочитав мои мысли, протянул мне обычное зеленое платье, и вышел за дверь.