Академия темных властелинов

Профессора застыли, с недоверием глядя на картину: я и поскуливающий волкодав. Лишь крысявку ничего не смущало. Она с независимым видом проскакала по шкуре поверженного противника и, цепляясь коготками за ткань платья, вновь взгромоздилась мне на плечо. Правда, там начала фыркать, отплевываться и чесать нос.

— Я что-то не так держала? — задала я вопрос чуть охрипшим голосом.

Сказанное возымело эффект антидота к заклинанию стазиса: все трое экзаменаторов отмерли и начали активно переглядываться, а потом, не преуспев в пострелушках глазами, и вовсе склонились друг к другу и зашептались не хуже заправских двоечников. Наконец, когда волкодав перестал себя жалеть и оживился, пытаясь поймать на зуб дотошную блоху, что решила разбить ранчо в его шерсти, мантийные огласили свой вердикт:

— Вы прошли экзамен. Хоть и не без помощи вашего питомца, но все же. Разнять двух молодых оборотней…

При этих ее словах волкодав начал изменяться. Зрелище оказалось то еще. Картинки в учебниках для патологоанатомов, я думаю, по сравнению с увиденным — что вегетарианский салатик супротив мяса. Мяса на обеденном столе каннибала. Меня не вырвало лишь по одной простой причине: нечем было.

Но вот смотреть, как шерсть выворачивается наизнанку, как ломаются кости и трещат суставы, лопаются жилы, а потом все это обрастает кожей… Даже вид молодого мужского тела, поджарого, загорелого и, что неудивительно, абсолютно нагого, как-то не вдохновил. Перед глазами все еще стояло кровавое месиво из мышц, сосудов, хрящей. Живое, шевелящееся.

Зато парень ничуть не смущался своего костюма Адама.

— Спасибо, адепт Кайрин, вы свободны, — сухо произнес магистр, своим обликом напоминавший мне жителей Поднебесной. А потом, зыркнув в угол, где сидел другой драчун, добавил: — И вы, адепт Стонгр, тоже.

Второй волкодав, не пожелавший расхаживать голышом, печально опустив морду, потрусил ко второму выходу. Обойдя меня по широкой дуге и отчего-то опасливо покосившись на крысявку. Бочком протиснулся в дверь. Кайрин тоже не горел желанием приближаться ко мне и почти в точности повторил маневр своего лохматого собрата.

На меня же уставились три пары глаз. Пристально так, въедливо. Первой начала магесса:

— Назовитесь.

— Рейнара Эрлис, — постаралась ответить как можно тверже, вопреки тому что имя было мне до жути непривычным.

Дамочка скривилась и продолжила, отринув родовое имя:

— Рейнара, скажите, у вас ведь есть магия?

— Да, — ответила я, уже чуя, к чему клонит эта гюрза.

— Тогда почему вы не воспользовались ею? Представьте, что вам пришлось бы разнимать двух сцепившихся малышей-перевертышей? Неужели вы вот так же, бесцеремонно, руками…

— Боюсь, что реши я применить свой дар, то малыши бы оказались не просто успокоены, но и упокоены. — Я развела руками. Дескать, вы же не указали в объявлении, какой именно дар вам нужен.

— Некромантия? — дотошно решил уточнить старик.

Я лишь кивнула, а он заинтересованно спросил:

— И какой силы дар? Сколько лет назад проявился и как?

И тут я поняла, что говорить про попытки самоубийства не стоит… Все же вроде как в перспективе маячит работа с детьми. А вдруг у них тут дискриминация для кандидаток в нянечки по суицидальному признаку? Оттого решила рассказать правду, но не всю.

— Я умерла. Нечаянно. После этого дар и открылся. Правда, пока проявился лишь в том, что я умудрилась договориться со Смертью.

— Что ж, это многое объясняет, — пробубнил маг себе под нос.

Я не удержалась от вопроса:

— Что именно?

— Ваш внешний вид, юная леди. Столь нетипичный для того, в ком есть дар некроманта, — начал чародей.

И по тому, как заблестели его глаза, а голос обрел глубину, я поняла: передо мной лектор. И не просто лектор, а оратор, затронувший любимую тему. Так и вышло.

Короткий, но содержательный рассказ сводился к тому, что каждый чародей, обращаясь к своей стихии, сливается с ней. И если магу огня его единение дарует энергию, заряжает силой, на мага земли после прикосновения к стихии снисходит спокойствие, то некромант отдает часть своей жизни. Через кровь и шрамы, через здоровье или молодость, через отмеренные всевышней богиней годы. Оттого зачастую некроманты отнюдь не красавцы или же в двадцать могут выглядеть стариками, а у тех, кто молод и красив, руки покрыты шрамами, рубцами. И это все — не результат научных изысканий, сложных обрядов или великих подвигов. Нет, такими милыми атрибутами внешности некроманты обзаводятся, когда дар только просыпается и они не умеют им толком управлять, а ведь попробовать хочется. А с учетом того, что сила обычно появляется в детские или юношеские годы… Вот и выходит, что к моменту, когда ума в голове уже поднаберется, в избытке будет и результатов «ошибок юности».

Слова преподавателя заставили меня призадуматься: какой я буду, если начну использовать дар?

Меж тем лектор разошелся не на шутку. Коллеги позевывали в кулаки, но судя по тому, что урезонить его не пытались, он был тут главнюком.