Академия Весны

Брайт шипит из‐за потревоженного пореза. Энграм вопросительно вскидывает брови, Брайт мотает головой, высвобождается и тянет кулаки в рукава, пряча повязку. Почему‐то тепло пальцев ощущается инородно и интимно, как быть не должно.

– Что? – Она смотрит почти жалобно, мол, можно я уйду по‐хорошему?

– В перерыве? На нашей лавочке?

Нашей? Ну почему вдруг что‐то стало «нашим»? Брайт морщится, это ужасно неприятно – что‐то с кем‐то делить! Будто она уже себя со всеми потрохами пообещала этому аристократишке.

– А можно тискаться не посреди улицы? – Недовольный тихий голос выбивает почву из‐под ног и заставляет щеки Брайт гореть.

Мы не тискались! – первая мысль. Какого черта тебе это важно? – вторая. Рейв Хейз пихает Энграма в плечо, и тот отшатывается. Фандер Хардин смотрит на брата, сощурившись так, что еле видны изумрудные радужки. Листан Прето сально ухмыляется и оглядывает Брайт с головы до ног.

– А твоя иная очень даже ничего… Хейз, – тянет Листан. У него очень красивое лицо с тонкими, почти женскими чертами, а голос низкий, вязкий, как трясина.

Брайт вскидывает голову, но ловит взгляд не Листана, а Рейва. Они цепляются друг за друга ровно одну секунду – и оба могут поклясться, что оказались снова наедине в холодной ванной комнате. Их пробирает до самых косточек.

Его иная. Его! Иная…

Во взгляде Рейва полыхают костры в густой темной зелени, брови сходятся на переносице, и это делает лицо суровым. Брайт чувствует чужую, застилающую взгляд белой пеленой злость. Невероятное желание оборвать Листану Прето его белобрысые волосы. А еще она почему‐то испытывает раздражение по отношению к Энгу. Это все от Рейва. Он зол на Листана и раздражен из‐за Энграма. Очень интересно…

И Рейв видит, что она всё поняла. Его лицо проясняется, подбородок тянется вверх. Хейз сглатывает, щурится. Брайт чувствует нерешительность и растерянность – а внешне он при этом злой и каменный. Так вот оно что. Вот он, Рейв Хейз, которого все опасаются. За вот таким ледяным выражением и запрокинутой головой, высокомерным взглядом и долгим молчанием он прячет растерянность, несдержанность, раздражение.

– Закрой рот, Прето, – тихо отвечает Рейв. – Я не претендую на чужое. Кажется, эту сирену застолбил мелкий Хардин.

Нет! – почему‐то очень важно это крикнуть в спину удаляющемуся Хейзу, но Брайт молча стоит, сжав кулаки и зубы так, что трещат кости и скрипит эмаль..

– Хорошо, занимаемся в перерыве. В библиотеке. Там никого не будет, – цедит она, поправляет рюкзак и быстро уходит.

Глава двадцать вторая Ритм

РИТМ

Чередование звуков, речевых единиц, маг. формул через определенные промежутки времени.

В комнате старост слишком тихо. Слышно, как скрипит карандаш Бэли Теран, которая вот уже битый час заполняет график для своих третьекурсников. В помещении больше дюжины старост корпят над работой, но именно Теран тревожит абсолютно всех. Она вздыхает, ворчит, дергает носком туфли, так что тот бьется о ножку парты. От нее сильно пахнет тяжелым сладким парфюмом, и Рейв раздраженно распахивает окно.

Из всех знакомых Рейву чистых истинных, принимающих лекарство, Бэли самая недовольная. Она постоянно пропускает очередную дозу, психует и утверждает, что у лечения куча побочек. Из-за нее пошли слухи про то, что таблетки вызывают бессонницу и мигрени, слух устоялся и превратился в правду для внушаемых людей. Всякий раз, когда Бэли не принимает лекарство вовремя, она становится раздражительной, и это тоже списывается на побочки. Бэли просто из тех, кто всему ищет объяснение, главное, чтобы причины нашлись не в ней самой. Сегодня она максимально сильно ненавидит весь мир – и Масона, который еще не изобрел противоядие, в первую очередь.

Осенний ветер врывается в комнату, ерошит волосы, забирается под одежду, переворачивает листки, которые разложены по столу главного старосты ровными стопочками. Рейв стоит у окна еще пару секунд, дышит полной грудью, избавляясь от запаха духов Бэли, а потом опять падает на свое место и рассеянно смотрит на старост.