Академик Ландау. Как мы жили

— Дау, спроси по-немецки, когда нам выйти у водолечебницы. Ответили, что этот номер трамвая к водолечебнице не ходит. Сейчас последняя остановка, трамвайный парк, ждите следующего вагона. Водитель помог нам выйти, усадил на скамейку. Видя моё состояние, Дау даже не пытался заговорить об уборной, я вся отекла от слез, все ещё истерически всхлипывая, сидела возле Дау на скамейке. Трамвай ушёл, окраина была безлюдна. Закрыла отяжелевшие веки и подставила лицо яркому солнцу, слезы текли уже беззвучно. Вдруг слышу голос. Говорили по-немецки:

— Вы — физик Лев Давидович Ландау, лауреат Нобелевской премии? — Да.

Открыла глаза: высокий мужчина стоит у нашей скамейки.

— Что с вами случилось, почему вы здесь оказались, кто ваша спутница, почему она плачет?

— Это моя жена, мы поехали в водолечебницу и заблудились.

— В каком отеле вы остановились?

— В «Империале».

— Никуда не уходите. Ждите здесь. За вами сюда скоро придёт машина.

Незнакомец скрылся. Дау мне весь свой разговор с незнакомцем перевёл, когда тот ушёл. Меня бил озноб, я боялась открыть рот, меня трясло. Такая истерика случалась со мной впервые. Потом подошла машина, нас усадили, кто-то хлопотал возле Дау и меня. Я так постыдно сорвалась. Не могла стоять на ногах, меня уложили в постель, возле меня был врач, возле Дау — медсестра, обед нам подали в номер. Потом нам сообщили, что за нами придёт машина, что нас переводят в другой санаторий. Нас перевезли в менее населённый и более комфортабельный санаторий. Прикрепили постоянную медсестру, она же массажистка и методистка, её имя было Марийка. Медсестра была высочайшего класса и очень симпатичная. Дау с ней очень подружился. В восемь утра она уже приносила нам горячую воду из источников. Нас посетил управляющий всего блистательного курорта Карловы Вары, проверил, хорошо ли нас устроили. Сам главврач санатория вёл Дау. Здесь и меня стали лечить.

Вскоре нас посетил наш посол Степан Васильевич Червоненко. Я к нему сразу обратилась с просьбой:

— Степан Васильевич, мне необходимо встретиться с профессором Кунцем.

— Если вы хотите оставить на излечение своего мужа в клинике профессора Кунца, то это невозможно.

— Позвольте, Степан Васильевич, а кто вам сказал, что я хочу поместить мужа в здешние клиники? Я приехала по нашим путёвкам, профессор Кунц прилетал на все международные консилиумы, благодаря чему муж остался жив, как медика я чрезвычайно ценю профессора Кунца, моей ему благодарности нет конца. Я к Новому году хочу ему вручить московские подарки и очень хочу у него проконсультироваться по тем медицинским вопросам, которые возникли в процессе выздоровления мужа после страшных травм. У мужа идёт очень трудное выздоровление, оно всех медиков ставит в тупик. Уверяю вас, мне только нужна медицинская консультация.

Посол меня правильно понял. Очень скоро у нас, в этом санатории, состоялся большой приём. Был наш посол Червоненко, был советник посольства Удальцов, Зденек Кунц, которому я, наконец, вручила коньяки и икру. Кунц ещё привёз с собой двух европейского вида медиков и, главное, он привёз этих знаменитых мастеров по изготовлению протезной обуви. Я в Москве не могла его просить об этом, я в те времена не собиралась в Чехословакию. Но этот медик знал, как у Ландау искалечена нога. У этого медика было большое человеческое сердце, перед которым, как сказал Гёте, надо склонять колени!

Моя мечта осуществляется, у Дауньки будут чудесные протезные ботинки. Я обратилась к Кунцу:

— Вам, вероятно, известно, что Гращенков скоропостижно скончался. Те медики, которые сейчас ведут Ландау в Москве, вернее, один из медиков, предлагает сделать спинномозговую анестезию, чтобы убедиться в органических болях в его животе. Как вы считаете, стоит это осуществить?

— Ни в коем случае, я бы лично не рискнул. Видите ли, те нервы, которые пронизывают наш кишечник, в спинном мозгу расположены слишком близко к головному мозгу, новокаин может легко попасть в головной мозг, и тогда наступит смерть.

Нет, я не зря приехала в Чехословакию! Этот мой главный вопрос уже был разрешён. Удивительно, почему мне Вишневский не объяснил этого. Вероятно, надо помнить, что врач, лечащий один палец, для лечения другого пальца советует пригласить другого специалиста. Наверное, это тонкость нейрохирургов.

Когда в Москву приезжал Максвелл, сообщив мне о смерти своего сына, так и не пришедшего в сознание, он мне сказал: «Ваше счастье, вам к мужу удалось заполучить Зденека Кунца. Конечно, к Ландау он прилетел, а в Лондон к сыну моему он не мог прилететь».