Академик Ландау. Как мы жили

Водитель знал — везёт больного. Сверхбыстро домчал нас до санатория. Дау нервничал, метался, тосковал по туалету и совсем раскис. Сумерки уже спустились, оставив Дау в машине, я ворвалась в вестибюль санатория. Нарядная, благополучная публика танцевала. Где найти дежурного врача? Мой вид и энергичное требование врача вместо приветствия остановили танцы. Мне указали на диван, там сидел молодой врач в белом халате, рядом девушка.

— Доктор, здесь есть близко туалет?

— Да, — сказал он, явно растерявшись.

— Пожалуйста, помогите мне из машины у подъезда до туалета проводить больного мужа.

Водворив Дау в туалет, я представилась врачу. Он просветлел, поняв, что имеет дело с больным, но не с сумасшедшим.

— Мы вас ждали с утра. Ключи от ваших люксов у меня.

В люксе туалет и ванна оказались очень удобными. После ванны уложила Дау в роскошную постель, он быстро уснул.

Я осмотрела люкс: все как в сказке. Огромная столовая, дивная площадь для тренировочной ежедневной ходьбы. Обследовала пол: паркет гладкий, не имеет ни одного рубца. Дау не зацепится искалеченной ногой, это было главным. Окна открыты, непонятным ароматом напоён воздух. Выглянула в окно: парк, где-то вдали шёпот моря. Море так не пахнет. Аромат незнакомый, но удивительно сильный, свежий. Уж не попала ли я в райский сад?

Утром, на рассвете выглянула в окно — и замерла в восторге: на фоне морской синевы цвели деревья иуды, а аромат распространяли аметистовые каскады глицинии. Так вот как пахнет и цветёт глициния! Я впервые в это время года в Крыму, впервые увидела цветы глицинии. Это не просто цветы, это благоухающие водопады. Я открыла стеклянную дверь столовой. С высоты небес все крыльцо в столовую охватила глициния — вот это аромат! В спальне тоже стеклянная дверь. Открываю — большая терраса, вид на море. С утра пришёл врач, привёл массажистку. — В нашу общую столовую много ступенек вниз. Вам еду будут приносить сюда, в ваш люкс.

Пока массажистка занималась с Дау, я решила сбегать посмотреть море, но не тут-то было. Добежала до лифта, лифт уже ушёл к морю. «Нижняя Ореанда» не соответствует своему названию: море внизу, а «Ореанда» — наверху. Бегом назад, к Дау. По дороге обратила внимание: площадь парка неровная. Ступеньки, подъёмы, спуски — гулять ему будет трудно.

После завтрака пришёл врач по гимнастике. На занятия гимнастикой надо приходить в лечебный корпус, в физкультурный кабинет. Назначил время. Погуляла с Дау по открытой веранде, усадила, снабдив его литературой, сама бегом решила посмотреть, где лечебный корпус и как туда пройти.

Ещё назначили на завтра для Дау морские ванны. Дорога в лечебный корпус оказалась ровной, но ступеньки каменные, высота каждой ступеньки чуть ли не в два раза выше нормальных ступенек в нашей квартире. Эти ступеньки острые и очень зловещие. Все это вызвало тревогу: сумеет ли Даунька так высоко шагнуть искалеченной ногой?

С завистью смотрела: все отдыхающие идут, не замечая высоты ступенек, в лечебный корпус. В последнее время Дау стал посещать учёные советы в институте. В здании института с фасада ступеньки нормальной высоты, а справа, с боковой стороны — ступеньки завышены. Как-то, идя на учёный совет, Дау направился войти по ступенькам справа, сопровождающая его Танечка еле-еле удержала его от падения.

Подошли с Дау вместе к ступенькам лечебного корпуса.

— Даунька, — спокойно сказала я. — Посмотри, ступеньки здесь немного выше нормы. Я тебя очень крепко держу. Постарайся как можно выше поднять ногу.

Осилили. Когда поднимал левую ногу, всем телом навалился на меня. Очень тяжело, но выдержать можно. Очень обрадовалась, что не попросила помощи. Спускаться легче, но тоже небезопасно: максимум напряжения, максимум внимания. Куда легче до десяти раз за ночь шнуровать высокие протезные ботинки. Ночью нет смертельной опасности. Но эти тренировки тоже пошли на пользу, через две недели Дау уже легко брал этот каменный барьер.

Когда я Дау подводила к этой зловещей лестнице, вся окружающая публика замирала. Получался кадр киноленты «стоп». Когда мы с Дау преодолевали лестницу, все легко вздыхали и улыбались, но ни один человек не подошёл помочь мне. Почему? Вероятно, потому, что публика в этом санатории была именитая!

Узнала, что в лечебнице можно принимать сакинские лечебные грязи. Попросила врача назначить Дауньке грязи на живот и больную ногу. Врач ответил: «В санаторной карточке больного Ландау московские врачи не назначили ему грязи». Тогда пошла к главврачу санатория. Им оказалась очень симпатичная и добрая женщина. Она со мной согласилась, что грязи могут принести больному пользу.

Грязевые ванны были под строгим наблюдением врачей. Пульс был безупречен, больной стал себя чувствовать лучше. Грязевые ванны продолжались. Когда в Москве Александр Александрович Вишневский и Кирилл Семёнович Симонян спрашивали Дау: «Опишите ваши боли в животе», он говорил: «Тысячи раскалённых иголок пронизывают весь мой живот».

После десятой грязевой ванны, в палате уложив Дау отдыхать, вдруг слышу — он закричал:

— Коруша, ура! Я выздоравливаю!

Я кинулась к нему: