«Академик Мстислав Келдыш»

Из нескольких сотен контактов, относительного понимания удалось достичь с тремя видами.

До сих пор нет сложившегося мнения, является ли реакция биомы Экзюпери осознанным ответом живого существа. Что не мешает пользоваться почерпнутым из этого ответа принципом квазитахионной симметрии для связи между кораблями.

I had no fear but the seas were clear as far as a sail might fare

Жилое кольцо космического корабля — сложная система, с точки зрения банальной ньютоновской механики. За несколько лет к силе Кориолиса привыкаешь — но когда корабль начинает рыскать на досвете, любой свободно движущийся предмет оказывается где угодно, но не там где надо.

Наш второй механик, Елена, некрасовская женщина с чарующей грацией на уровнях ниже ноль пять, как раз наливала себе кофе.

Сменив комбинезон, она пообещала разобрать причину неприятностей на мелкие части и никогда не собирать обратно.

Причиной оказался потенциальный посол Сайлонов — решивший, в силу ему одному известных обстоятельств, стать послом кинетическим. Куб цвета тающего снега упёрся в левый борт с огромной силой — словно пытался пробиться сквозь обшивку к ближайшей звезде.

В итоге, «Келдыш» несколько раз обернулся вокруг вертикальной оси, прежде чем исчерпать остаточный импульс перехода. Оба наших физика ошпарили ноги, когда поняли, что именно находится в нашем трюме. Но на пути у них стояла Елена, которой не было дела до нарушений третьего закона Ньютона: нарушитель, по расчётам навигации, уверенно волок наше судно прямиком к коричневому карлику.

Эдвард Мёрфи

В истории космических исследований было восемнадцать кораблей, названных в честь капитана Эдварда Мёрфи — по количеству они уступали только «Энтерпрайзам».

Все они плохо кончили.

Вероятность того, что события начнут развиваться согласно закону Мёрфи, находится в прямой зависимости от расстояния до Земли.

Говорят, что формула для расчёта этой вероятности является единственной, в которой вероятность может быть больше единицы.

Ионный двигатель

Ионный двигатель предназначен для того, чтобы с большой скоростью долететь до места, в которое вы не торопитесь.

Обычный ионный двигатель состоит из неломающихся и необслуживаемых компонентов.

Проблема в том, что эти множества не пересекаются.

I could not fight for the failing light and a rough beam-sea beside

Сохранить орбиту на ионных двигателях не удалось. Елена считала, что первыми не выдержат переборки, Василий, наш механик, полагал, что раньше слетят движки — вместе с половиной кормы и креплениями решётки сверхсветового привода. Стармех Володя был чётко уверен, что задолго до этого он оборвёт все выступающие половые признаки любому, кто будет настаивать на подобных экспериментах.

Сам он последние три часа провёл в особо интимных и малодоступных закутках бездействующего привода, и потому сказанному вполне можно было верить.

Тем временем, нас волокло по сужающейся спирали, и посол Сайлонов начал плавно переходить из разряда дипломатической проблемы в разряд проблем инженерных. Спустя ещё два часа, в нуль-трюм изволил вплыть наш ксенодипломат, молодой и цветущий Жорик Гольдман. Как раз в этот момент Елена с Володей пытались принайтовать посла к стрингеру при помощи ван-дер-ваальсова степплера. Идея сама по себе казалась хорошей: маневрируя, закрепить куб по оси корабля на одном из основных рёбер жёсткости, развернуться дюзами к солнцу и выжать максимум.

Жорик идею не оценил. Он был красноречив, как и все дипломаты. Во имя укрепления отношений с Сайлонами, даже дышать на куб воспрещалось строжайше — не говоря уже о попытке как-то препятствовать прямому его волеизъявлению применительно курса корабля. Сам курс светило ксенодипломатии пока что не волновал.

Земля, со своей стороны, тоже подкинула неприятный сюрприз: посла требовалось сохранить любой ценой. Наш папа-капитан безуспешно пытался возразить, дескать, даже наличие в кубе посла ещё не доказано. Это товарищ Гольдман решил, что именно так надо понимать прощальную передачу Сайлонов. Остальной экипаж не был столь категоричен в вопросах отношений с биологическим видом, который не понимает простых чисел и предельной теоремы.

Война

Межзвёздная война — самое идиотское занятие, которое только можно придумать.

За исключением, пожалуй, секса в невесомости.

И то, и другое достаточно один раз попробовать, чтобы закрыть вопрос, и больше никогда к нему не возвращаться.

Человечество один раз участвовало в межзвёздном конфликте, потеряло тридцать лет, полсотни кораблей, и большую часть гордости за военно-космический флот.

До сих пор никто не может с полной уверенностью сказать, не только, кто победитель, но и с кем же мы воевали.

Ретроспектива