Ах, маэстро паяц (СИ)

   -Хорошо, - скрипя зубами согласилась она, стараясь как можно яснее дать ему понять, что она совершенно не согласна, - но я еще подумаю над этими просьбами.

   -Так не делается, - теперь искренне возмутился незнакомец, - есть древние законы, древнее чем Луна и не подвластные ничьему слову, и законы эти гласят, если мы помогаем, то можем просить любой помощи.

   Агнесса решила не упорствовать, она хотела домой, а спор мог бы затянуться до самого утра. Она подхватила корзинку и собралась уходить:

   -Спасибо за помощь и до свидания.

   -Прощай, и не гуляй больше ночью.

   "Надеюсь, черти тебя на дно утащат", пожелала ему Агнесса и вдруг ее охватило озорство и мысль, что она может и умнее этого существа:

   -А как вас называют?

   -Я себя называют Рутгером, а другие - Эдейрн. Но имен у меня много, - совершенно равнодушно ответил он.

   Агнесса разочарованно наблюдала, как он опять уселся на мостке и начал поигрывать на свирели. Она сплюнула и пошла по тропке.

   Вслед ей донесся обрывистый напев свирели.

   Луна-обманщица ярко освещала тропку, и Агнесса торопилась как можно скорей оказаться подальше от этого мира. Но руки тянула корзинка с зайчиками, и некуда было положить грошик, а Агнесса очень боялась потерять его. Наконец она подхватила корзинку за дно и шагать стало легче. Зайчики совершенно не беспокоились и даже по сторонам не поглядывали.

   Чащоба чернела по правую сторону. Луна казалось, теперь уж избегала озарять ее, и она выглядела устрашающе. Агнесса прислушалась, но стояла тишина, ели больше не переговаривались меж собой, но тишина эта была нехорошая, как небо перед грозой, пропахшая гнилью и выжиданием - так хищные рыбы зарываются в песок и ждут, когда глупые рыбки сунутся в любопытстве.

   Ночь выжгла все краски кроме черного и серебряного, и поля усеянные лютиками и люпинами казались кромешно-синим живым полотном под дыханием ветра. Лес на востоке слился с небесами. Ночь скрывала знакомое, но раскрывало новое, таинственное, и Агнесса не была уверена, что ей это по душе - ночь таила столько опасностей и похоже милость ночных жителей явление редкое и ей просто повезло, что она все еще может идти на своих двоих. И убеждалась она что ночь ненастоящая, как и сама Луна - не бывало таких ночей, когда небо сплошь усеяна не звездами, а драгоценными камнями, а Луна не бывала такой огромной.

   Агнесса не радовалась и не ужасалась, она чувствовала себя скорей несчастной из-за того, что на ее долю выпало столько несчастий. От мысли, что она задолжала тому незнакомцу помощь, ее охватывала невероятная тоска.

   Когда лютики испарились под гнетом люпинов, Агнесса наконец приметила какой-то бугор среди цветов. Он шевелился и до ее слуха доносилось тихое ворчание. Она снова испугалась, ведь она и понятия не имела, что все же ждать от этого существа. Она даже слова молитв позабыла и чувствовала себя совершенно безоружной и беспомощной, но, все же прокашлявшись, позвала его:

   -Доброй ночи, хозяин.

   Бугор тут же распрямилась и кажется, обернулась к ней:

   -Доброй, доброй, панна, - медленно произнес он сухим и хриплым голосом.

   Она не видела, как жадно загорелись его глаза, когда он ее увидел. Она же видела только невысокое существо медленно бредущее к ней. А она смотрела на него во все глаза, пытаясь убедить себя, что это сон, ведь она никак не могла понять, как такое могло всегда существовать, и никто доселе и не видел. Оно носило на себе мох как одежду, и на ней росли люпины, а бородой ему служили листья. Кожа - кора древнего дерева, а волосы - трава.

   -Кое-кто у реки просил передать вам подарок.

   Руки у Агнессы дрожали, но она смешливо улыбнулась и пояснила существу, стараясь скрыть волнение:

   -Тяжелый.

   -Вестимо кто, - отозвался он и забрал корзинку, заглянув туда добавил, - хорошие! И живучие!

   Он, легко держа корзинку одной рукой, спустил всех зайцев на землю. Агнессе было любопытно, что он будет с ними делать.

   -Идите-идите, гнездышко вам готово. Обедать будет! И ужин подоспеет! Ух, панна, плакали ваши яблоньки, - глаза у хозяина так и горели удовольствием, - я уж позабочусь!

   Агнессе и сказать было нечего.

   -Ну, спасибо панна, что донесла. А теперь говори, чего желаешь, панна, всего дам и золота и серебра.

   Агнесса подумала, что от золота и серебра потом проблем не оберешься, и сказала ему, как наставлял ее незнакомец:

   -Спасибо, но за доброе дело плату не берут, только корзинку мою можно вернуть?

   Хозяин поставил ее рядом с Агнессой и продолжил настаивать:

   -Дам всего, хошь платья из чистого злата, а хошь богатый урожай и коровы доиться будут.

   -Спасибо, - упрямствовала Агнесса, которая коров только издалека видела, - но ничего не надо. Я пойду, поздно уже.

   -Стой, панна, негоже так. Плату бери, а иначе никак! - полевой хозяин начала сердиться.

   -Благодарю хозяин, но плату за свое дело я уже получила, - соврала она, припоминая обещанную помощь.

   -Уууу, дичь поганая! - окончательно рассердившись, закричал хозяин, - научил тебя, да?! Вот и убирайся подобру-поздорову, пока я ноги тебе не переломал как веточки, голову тебе не оторвал как цветам!