Ах, маэстро паяц (СИ)

Бывшая коллегия поражала размахом и масштабами, человек легко мог бы затеряться в блеске сусального золота и холоде мрамора. Но Агнессу кажется не смущала роскошь, солнце на секунду вырвалось из пелены, чтобы золотом лучей заиграть в ее русых волосах. Она вдруг резко обернулась и подозрительно обвела взглядом пролет, но Рутгер успел спрятаться в уголке, куда свет не мог заглянуть. Ему - приятелю Луны тяжело было скрываться под пристальным взглядом Соль и его блеклые очертания выделялись как белый полумесяц на утреннем небе. Лицо Агнессы было круглым, напоминая Рутгеру о зефире. В подозрительности Агнессе нельзя было отказать, она разглядывала каждую ступень, будто охотничий пес, вынюхивающий лису. Недавняя встреча действовала на нее угнетающе, а напоминание о возможных просьбах висело дамокловым мечом, Агнесса горячо молилась, чтобы знакомец провалился пропадом. Но нет, вот он появился, напомнил о себе и исчез. Ну что это неведомое Полешко могло бы попросить у нее?! Впрочем, сюда она и пришла, узнает все, что ей нужно.

Наконец Агнесса и невидимый Рутгер доползли до четвертого этажа (Агнесса, тяжело дыша, проклинала про себя иезуитов и архитекторов). Толкнув тяжеленую дверь с тончайшей резьбой из листиков и цветочков, она зашла внутрь. За дверьми Агнесса, не оборачиваясь на счастье своего невидимого спутника, и помахав рукой одной из библиотекарш, быстрым шагом направилась к ней. А Рутгер забился в угол, ибо в залитом светом зале она могла бы хорошо его различить. Но зал поражал его воображение - он был огромным и в высоту, и в ширину. Окошки казалось, вырезали в маслянистом торте - все стены цвета шампань были расписаны кремовыми цветами и побегами невиданных растений. Около входной двери к удивлению, Рутгера все еще сохранилась высоченная печь, покрытая блестящими черными эрзацами. Стена, у которой притаился Рутгер и противоположная, занимали целые фрески с изображением ученых людей в свободных лазурных и пурпурных одеяниях, склонившихся над глобусами, книгами и свитками. Потолок же охраняли барельефы с античными статуями - Уранией, Миневрой, Гермесом. Старинные шкафы с тяжелыми узорами занимали свое место у стен, а все пространство зала было отведено под потрепанные столы.

Агнесса, перекинувшись парой слов со своей знакомой, подошла к дальнему стеллажу у фрески. Четвертый этаж отводился под гуманитарные науки, а именно этот зал - под этнографию, фольклористику, мифологию, религиоведение. Под фреской с задумчивыми мужчинами стоящими, точнее сидящими на пороге открытия, коих заливал свет Урании со звездной короной, Агнесса и рассчитывала найти то, что она так искала. Девушкой она была с ленцой и нерешительной, больше всего беспокоившейся о своем удовольствии, однако это побуждало ее действовать, понимая, что с этим дамокловым мечом никакого удовольствия от безделья она уже не получит. Первым в своем небольшом (крохотном) списке дел она указала изгнание неведомого создания, поставившего ей глупое условие. Три раза он придет и попросит о помощи. Да как бы не так! В Высочине, да в и других краях только и ходят сказки да легенды о потусторонних существах, коим веры нет, они стремятся облапошить, обмануть и заманить глупого человека к себе в рабство или даже на верную смерть. О чем бы могла просить ее нечисть? И гадать нечего - всеми способами и плутнями доведет ее до того, чтобы она свою душу отписала. Хоть Агнесса и была преисполнена мрачной решимостью, ей было все же страшно. Она безуспешно пыталась представить куда заведет ее эта странная связь - в какой ад и в какие страдания. Но прежде чем изгонять нужно было понять кто он. Она много размышляла над случившимся, пыталась сравнить то, что видела с тем, что знала. А знала она только полевика, когда прабабушка была еще жива, она часто оставляла подношения, читала молитвы и заговоры, чтобы отвадить гороховую бабу и житного мужичка. В детстве Агнесса, конечно, верила во все это, но повзрослев ей нравились больше материальные объяснения. От досады она едва не заскрипела зубами. "Надо же было так вляпаться!", думала она, разглядывая свежую книгу, посвященную культу Осириса с яркими иллюстрациями. Древний Египет и осирион манили куда сильнее, чем толстые тома с фольклором да с преданиями.

Рутгер заглядывал за ее плечо. Он необычайно чутко ощущал запах старых книг, пыли и немного, тоненькую струйку плесени, а еще сильный аромат черемухи, сладкой волной исходившей от шеи девушки. Плохо. Черемуха - дурной знак. С глянцевых страниц на него посматривала Амат(5) - недвижимая до поры, до времени. Она скрылась с легким шелестом, когда девушка захлопнула книгу и с сожалением вернула ее на полку. Ее пальцы заскользили по корешкам, иногда останавливаясь и в задумчивости тарабанили по ним. Набрав целую стопку книг, Агнесса уселась у окна как будто специально назло Рутгеру, который не хотел ей показываться. Он сел за стол в самом углу зала почти у самой фрески и наблюдал за Агнессой, которая, совсем не стесняясь, позевывала и почесывала то бок, то голову.