Ах ты... дракон!

Опять-таки: а как же иначе? Магов мало, дел для них ох как много. Защита от штормов, ураганов и прочих аномалий — их теперь больше, намного больше, чем до Безумия (но об этом тсссс!), зарядка всевозможных охранных чар, борьба с преступившими, служба во флоте, побережная защита (такие чудища из воды лезут, что если б не вельхо, королевство теряло бы каждый год по несколько прибрежных сел и городов). и это только навскидку.

Конечно, вельхо порой роптали. Сначала бесконечная учеба и муштра, потом служба с короткими отпусками — и так до смерти, потому что до старости рядовой состав доживал нечасто. А жениться когда? А жить когда? Но Круг, прикрываясь данными о малом количестве одаренных, взывал к чувству долга. Кроме того, существовала я (по крайней мере, на словах) возможность добиться со временем высокого поста вплоть до того, чтобы стать членом Круга и жить теоретически безопасной жизнью.

Мда.

А на деле среди рядовых вельхо все время тлело глухое недовольство. Из-за того, что запрещались многие отрасли магии — например, большинство желающих изучать теоретические основы приходилось притормаживать или разворачивать — еще докопаются до чего не надо. Из-за того, что не разрешалось работать на одном месте более пяти лет, из-за того, что дети членов Круга нередко оставались в столице, каким-то непостижимым (магическим?) способом ускользая от тягот, сопряженных со штормами, сопровождением флотов и морскими нашествиями.

Да, напряжение ощущалось.

Тот же Фетор уже лет пятнадцать назад шипел, что молодежь из протеста отказывается жениться и заводить детей — еще, мол, детей они по указке начальства не рожали! Нет, и точка!

Сейчас рядовой состав вовсю обсуждает «осененный божественной благодатью» город, с упоением представляя повторение «божественного чуда». И надеется на облегчение тягот.

А если дойдет до уничтожения города… то реакцию рядовых предсказать нетрудно. Не пришлось бы уничтожать уже всех…

Что же делать?

Макс.

Да-а… Вот это, наверное, и называется «золотые горы».

Я и представить не мог, что в одном месте может быть столько зерна. Горы не горы, а целые холмы, тускло светясь под редкими лучиками солнца, уходили в глубину…

— Ну? — послышался рядом нетерпеливый голос.

Я спохватился.

Протянул руку, подсвечивая основание ближайшего «холмика». Из ладони вырвался красноватый луч, коснулся зерна… мягко замерцал — выглядело это так, словно свет пронизывает толщу морской воды. Все дальше. Все тусклее. Все мягче. И в этом неясном красновато-золотом мареве дергались, едва заметные глазу, сотни и тысячи какие-то неясных полупрозрачных жгутиков…

— Увы. Это зерно заражено.

— Неужели? — схватился за сердце хозяин амбара.

— Мне очень жаль.

— И вы его уничтожите? А может… может, как-нибудь… а?

— Да, во избежание распространения заразы… — я предпочел не замечать намеков. — Я надеюсь, вы понимаете необходимость данной процедуры?

— Более, чем вы себе представляете — вдруг заулыбался несчастный пострадавший. — Он ваш.

— Чей?

— Именем Нойта-вельхо я объявляю этого человека арестованным, — послышался голос из-за спины.

— Что? — я дернулся, но в локоть уже вцепились чьи-то жесткие и неприветливые пальцы, не давая обернуться. — За что?

— Стоять, иначе брошу чары ступора! — прошипели сзади. — Сопротивление усугубляет вину! Ренегат?

— Нет!

Мог бы не отвечать. Тут что ни говори — все придется мимо кассы.

А держат — не вырвешься.

Даже не двинешься. Когда хватает кто-то серьезный, это как-то сразу понятно. Как сейчас.

Пара слов — и всей шкурое чувствуешь: дернешься всерьез — части этой самой шкуры точно лишишься.

Даже Поднятый замер. Хотя ему-то чего? Сам же и навел…

— Что-то он молод для ренегата… — посомневался второй голос, точно и как-то очень сноровисто хлопая меня по плечам, локтям и запястьям. — Недоучка?

— Ох… — руки отпустили, но я этого почти не почувствовал — в местах «хлопков» словно воткнулись ледяные сосульки, почти мгновенно расплеснувшиеся холодом… а потом онемением.

Это что еще… такое? Руки повисли как итальянские спагетти. Я на пробу дернул одной, но получилось только качнуть — плечо на нервный толчок отозвалось, но дальше движение не пошло. Бессильная кисть чуть задела бедро, при этом нога ощутила касание как положено, а пальцы… пальцы были как мертвые. C таким же успехом можно было двигать привязанной к плечу колбасой.

Интересные чары…

— А ну, посмотрим, кто это у нас тут завелся.

И горы зерна резко убежали куда-то влево, сменившись на щелястую дверь и два лица. Довольно обычных лица. Черноволосый парень примерно моего возраста и шатенистый мужик лет тридцати, некрупный, но жилистый, с цепкими серыми глазами.

Вельхо.

Пока я разбирался с руками, маги без лишних слов развернули меня к себе и теперь рассматривали… рассматривали… ну даже не знаю, как назвать это выражение в глазах. Не злость, не веселье, не любопытство, не насмешка… так, интерес, причем почти равнодушный, будто у старика-ветеринара в цирке, которому надоело все, надоело так так, что даже на красавца-тигра смотрит с точки зрения, придется ли ставить зверю клизму или обойдется…